Главный женский персонаж. Откуда она взялась?
– Ах, да. Вы о девушке, – сказал Нортон, словно восстанавливая утраченную нить разговора, и провел двумя пальцами по одной из своих бровей. – Я добавил ее по ходу дела.
Мне вспоминается, что слова застряли у меня в горле. Я хотел что-то сказать, но, казалось, что кто-то брызнул мне в рот отравы для тараканов. Потом я каким-то чудом смог произнести:
– Когда-нибудь станет известно, что все это ложь. Нортон отрицательно покачал головой.
– Людям не важно, полностью ли рассказ соответствует истине, – сказал он. – Они хотят только, чтобы он их волновал.
– Но все равно станет известно, что все это ложь, – настаивал я. – Когда-нибудь это произойдет.
– Когда это произойдет? – удивился Нортон. – Теперь это уже не имеет значения. Дело закрыто.
Но я не сдавался:
– Когда-нибудь вся центральная часть Африки будет исследована, и там не найдут никаких следов тектонов.
– Конечно, Томми, это случится, – ответил Нортон. На сей раз в его голосе звучало глубокое сочувствие. – Но даже после этого люди будут восхищаться литературными достоинствами вашей книги и поздравлять вас, а не меня. А если вдруг – не думаю, что это произойдет, но в жизни бывает всякое, – кто-нибудь решит обвинить автора в даче ложных показаний или в фальсификации документов, то обвинят Томаса Томсона, а не меня. Потому что автором книги являетесь вы.
Нортон смотрел на меня по-новому. Он напоминал мне сытого орла, который с высоты своего полета наблюдает за маленьким зайчонком где-то внизу, на земле. Он погладил свой тонкий ус пальцем и сказал:
– Я припоминаю, что ваш последний визит сюда имел целью добиться признания ваших законных прав как автора романа. Не так ли?
Даже когда он произнес эти слова, я не смог его возненавидеть. В действительности я испытывал странную моральную апатию, как будто бы истина обладала способностью лишить меня сразу всех эмоций. Кроме того, я понял, что для такого человека, как Нортон, предательство являлось лишь одной из форм, которую мог принять сухой расчет. Было совершенно ясно, что он не имел ничего против меня лично.
Я не мог отвести глаз от госпожи Бергстрем. Это была просто высокая женщина скандинавского типа, и больше ничего. Наблюдая за ней, я задал себе вопрос: может быть, причиной моего полного безразличия ко всему было еще что-то кроме усталости и физической боли?
– Но вы не обладаете большим воображением, – сказал я. – Как же вы смогли придумать такую сложную историю?
– Кто? Я? – искренне удивился Нортон. – Я ничего не придумывал. Как вы сами говорите, воображения у меня нет. Моя сфера – юридические бумажки, а в других областях я полный профан.
– Тогда откуда вы все это взяли?
– Вы сами когда-то рассказали мне об основном предназначении литературных сценариев. Поэтому я просто развил сюжет одной из книжек доктора Лютера Флага, которая и послужила мне таким литературным сценарием. Я постарался придерживаться его так точно, как только мог.
– Книга доктора Флага?
– Да. «Пандора в Конго».
Когда я вспоминаю эту минуту, иногда мне слышатся удары колокола Биг-Бена. Это действительно было так или память играет со мной? Неужели часы пробили как раз тогда, когда Нортон признался в том, что втайне пользовался сценарием под названием «Пандора в Конго»? Не знаю. После этой сцены прошла целая жизнь, и я не уверен в том, сохранились ли в моей памяти все ее детали точно, или я забыл некоторые из них, а какие-то еще добавил.
– В день нашей первой встречи вы показали мне эту книжку, помните? – продолжал Нортон. |