Все ящики были выдвинуты, но трудно допустить, чтобы здесь хозяйничал убийца: в ящиках был полный порядок. В од ном — чистая бумага, в другом — какие-то салфетки и множе ство фотографий (их еще никто не просматривал), ниже — снова книги, все по рыболовству, и, наконец, в самом нижнем — куча всяких лекарств.

В большом среднем ящике мы прежде всего обнаружили за граничный паспорт убитого. С фотографии на нас смотрел чело век лет на двадцать младше того, что лежал в кухне. В графу «Имя и фамилия» чьим-то каллиграфическим почерком были вписаны слова, которые наш язык мог произнести лишь с огром ным трудом: Станислав Тшечецкий.

— Ну и фамилии в этой Польше, — рассмеялся один из по лицейских. — Язык можно сломать. Даже не верится, что там и маленькие дети говорят по-польски.

— Старая шутка, — заметил доктор Росс, — по ту сторону Балтики то же самое говорят о шведах.

— Не может быть. У нас язык самый легкий, — в полицей ском взыграл патриот.

Из паспорта стало ясно, что убитому Станиславу Тшечецко му было пятьдесят девять лет. В графе «Профессия» стояло «Рыбак», а в графе, свидетельствовавшей об образований, — « Инженер-механик ».

Я даже присвистнул: что это за странный инженер-механик, который ловит рыбу вместо того, чтобы работать по своей, весь ма хорошо оплачиваемой профессии. Хотя бы на сахарном заво де в Арлёве.

Офицер полиции внимательно осмотрел паспорт. Хотя доку мент этот был выдан четыре года назад, вид у него был доволь но потрепанный. Судя по визам и пограничным штемпелям, по ляк много путешествовал. Каждый год несколько поездок за гра ницу: Бельгия, Голландия, Англия, Франция. Два раза Польша. Последняя поездка в эту страну в начале мая. Все путешествия очень кратковременны: три, четыре дня, максимум неделя. Правда, в век реактивных самолетов даже кругосветное путе-шествие длится не больше, но все же люди, совершающие поезд ки не по делам, а для удовольствия, так не спешат.

В этом же ящике лежали две сберкнижки. На одной было триста двадцать семь крон, на другой — восемь тысяч семьсот сорок крон. Для бедного рыбака, не имеющего даже телефона, — целое состояние. И что интересно, последний взнос был сделан в пятницу, причем довольно большой — тысяча пятьсот крон.

Полицейский из Ломмы был поражен.

— Хоть этот человек никогда не обращался к властям за помощью, мы все считали его бедняком, у которого в кармане не бывает больше восьмидесяти крон.

— Интересно, — сказал Магнус Торг.

В ящике оказались еще какие-то документы, написанные на незнакомом языке, наверно, по-польски. Два оставшихся ящика стола занимали письма, аккуратно уложенные в пачки и пере вязанные шнурком. На конвертах марки со всего мира.

Магнус Торг сложил все бумаги в большой мешок.

— Отправлю их в Лунд. Пусть там внимательно разберутся в этой писанине. Письма на разных языках, есть даже по-италь янски. Надо, чтоб этим занялись специалисты.

— Очень странный человек, — заметил доктор Росс.

— На сегодня хватит. Дом опечатаем. Один из полицейских останется здесь. Когда узнаем какие-нибудь подробности об убий стве или хотя бы выясним содержание его корреспонденции, воз можно, проведем вторичный осмотр.

— Надо вызвать машину, чтобы забрали тело, — заметил врач из Лунда.

— Это уже сделано, — ответил Магнус Торг. — Машина ско ро будет.

— А гильза? — заинтересовался я. — Судя по всему, убийца стрелял с порога. Гильза должна- быть где-то поблизости. Надо ее найти.

— Я уже искал, — сказал Магнус Торг, — пока вы ездили в пансионат.