Академик как образованный человек допускал что вся история с Анжеликой Матвеевой является проявлением кататонии.

Он отлично помнил свое недовольство, когда в бронемашине Межеедов занял место между ним и Анжеликой. Он привык чувствовать тёплый девичий бок. На ближайшей стоянке поменяюсь, решил он. Ага.

Он так и не понял, кто и с по каким причинам первый начал стрелять. Как интеллигентный человек он не переносил любого вида насилия, а от проявления агрессии цепенел как кролик.

Когда в тесной кабине бронемашины раздались первые выстрелы, он попросту отключился на несколько минут. Пришел в себя с кусками кровавой каши на лице. В пороховом дыму тонули трупы на полу.

Анжелика опустилась перед ним на колени, расстегнула и сняла шлем, заботливо спросила:

— Как ты милый?

— Спасибо, хорошо! — сказал он, теряя сознание.

9.00

— И где вы провели ночь? — задал вопрос контр — адмирал.

— Там же, где сломались ваши хваленые грузовики! — агрессивно заявила Анжелика.

— Это не грузовики, милочка! — затряс «дыней» начфин Холуянов. — Это последнее слово отечественной военной промышленности, лучшее изделие корпорация «Рособороннефть»! Один броневик стоит 100 миллионов!

— Это с откатом или без? — заинтересовался старлей Ивандюков.

— Считаю ваш вопрос не толерантным, — прогнусавил Холуянов. — Дирекция корпорации уже давала разъяснения перед судом!

— Товарищи, прошу не уходить от темы! — Кривулин постучал ручкой по графину. — Прошу, тащ Матвеева, продолжайте!

И девушка продолжила.

— Лейтенант Воробей отказался оставлять машины. По его расчетам ремонт должен был занять не более трех часов. Но когда ремонт затянулся, было решено заночевать в одном из зданий.

— В здании? Не в бронемашинах? — удивился Кривулин. — В приказе было оговорено, в случае форс мажора, ночевать в машинах!

Карагод весь внутренне сжался. Он много чего не понимал, прежде всего, почему Анжелика после всего произошедшего осмелилась вернуться на корабль. Нет, шпицрутенами бить и насиловать ее не станут, но расстрелять могут запросто.

Вместо того чтобы сбежать с бандитами, которые демонстрировали ей всяческие формы уважения, она стоит сейчас перед этими морскими волками и врет. Врет со спокойным, безмятежным выражением лица.

Сломалась машина? Лейтенант решил?

Перед глазами стояла гора кое — как наваленных трупов и неизвестный лысый мужчина, переворачивающий убитого лейтенанта.

— Этот что ли главный?

Потом он тычет в профессора.

— А с этим что?

— Тронете хоть пальцем, главному скажу! — предупреждает Анжелика.

— Как пожелаете! — лысый говорит своим. — Старого тоже берем с собой! Отвечаете за него головой!

Анжелика присаживается перед ним на корточки. Гибкий зад выгибается рельефно, она кладет ему нежные руки на колени и выше, и профессор ни о чем не может думать, кроме секса.

— Виталь, хочешь кушать? А пить? — спрашивает она. — Сейчас все будет. Ничего не бойся, пока я с тобой, я не дам тебя в обиду.

— В машинах спать неудобно. Я думаю, лейтенант подумал о нас с профессором! — говорит Анжелика допрашивающим ее офицерам.

— Неудобно ему! Я вот сниму с него премию за нарушение инструкции! — прошипел Холуянов.

— Заткнитесь, пожалуйста! — вежливо попросил Кривулин. — Мы выясняем гораздо более важные обстоятельства!

— Будьте тактичны, старпом! — одернул Парецкий.