— Эха и ни дурак! — кричал Герка. — Если лысого отпустить, он вернется с фермерами и всем нам капец!

— Тихо! — рявкнул Кулебакин. — Никто Захара отпускать не собирается! Так ведь, Палыч? — он с надеждой посмотрел на следователя. — Ты ведь явно что — то придумал. Мы все спасемся, а предатели умрут. Вы поможете нам перезимовать. Устал я от голодных зим, когда жрать нечего и кости ломит от холодов. Так что ты решил делать с Захаркой?

— Мы его отпустим! — твердо заявил Вершинин.

Кулебакин дернулся как от удара. Лицо старого колдуна приняло жесткое выражение.

— Я знаю твою манеру, Палыч, но сейчас не время тянуть и делать театральную паузу! — торопливо предупредил Бекк.

Вершинин и сам это отлично понимал. Парни и девчата самым решительным образом придвинулись к пленникам. Очень кстати он вспомнил, что они тоже не совсем гости.

— Ты на самом деле дурак, Палыч! — проговорил Кулебакин. — Если мы отпустил Захара, он приведет фермеров и нас пустят на фарш!

— Не приведет! — уверенно заявил Вершинин. — Мы уничтожим Ферму!

Картины Букингемского дворца.

Фермеры редко передвигались группами, в которых насчитывалось меньше 6–7 человек. В этот раз в королевском дворце их насчитывалось 9. Трое бдили на посту, шестеро ждали сигнала к выступлению в картинной галерее. По своей нехорошей привычке все вооружены до зубов.

Вершинин смотрел на картину Рембрандта 1641 года, изображавшей страшенную бабу Агату Бас. Мало того, что она была бледная как смерть, так еще и глаза у нее были как у старого учителя географии.

— Стал бы такую? — спросил Бекк. — С учетом воздержания.

Еще пару командировок назад Палыч бы возмутился. Но по законам развития характера он сильно изменился с тех пор.

— Даже с учетом воздержания не стал бы! — признался он.

— Не понимаю, какой интерес был Рембрандту писать такую бледню бледней? — продолжал художественные изыскания Бекк. — Вот я в «подполе» видел видео, как мужик в трамвае гладит пышногрудую блондинку, заметь, незнакомую, да еще при живом муже, а она как бы этого не замечает.

Он мечтательно замолчал.

— Эй, скромнее надо быть, я вижу твои фантазии! — предупредил Вершинин.

Он посмотрел в выбитое окно, с подоконника которого свешивался труп взрослого автоматчика. Во внутреннем дворе команда Кулебакина шмонала трупы остальных фермеров, складывая оружие в общую кучу.

После разведки ближайших помещений дворца вернулся Межеедов. По пути спихнул сидящего в атласном кресле фермера с раневыми каналами по голому торсу.

— Устроили тут экспозицию! — ворчал он.

Стены галереи были забрызганы кровью, а там, где граната взорвалась, ещё и посечены осколками.

— Этот Захар просто зверь! — сказал он.

— Показуха это все! Не верю ему! — возразил Бекк и обратился к Вершинину. — Ты хоть скажи свое слово! Почему ты изменил решение? То был против уничтожения фермы, то сразу за! Иногда я не понимаю ход твоих мыслей, чес слово!

— У Палыча нет плавного хода мыслей, одни скачки! — уточнил Межеедов. — Меня еще в разведцентре предупреждали!

— И много на меня нарыли? — кисло спросил Вершинин.

— Целый том! — гордо ответил Константин. — На самом деле, что тебя заставило так поступить? — он обвел руками экспозицию — шесть трупаков в галерее и еще трое снаружи.

— Заставило? — встрепенулся Вершинин.