Дальше обнаружился небольшой вестибюль, ничем не отличающийся от приёмного покоя какой-нибудь частной зубоврачебной клиники: небольшие мягкие диванчики, столы с журналами и окошко регистратуры. На второй этаж вела изогнутая лестница, покрытая зелёным ковром и какие-тио важные бородачи рассматривали журналистку с портретов, висящих на стенах.

Один из «костюмов» повернулся и открыл рот, но ничего сказать не успел. Откуда-то сверху послышался дикий вопль, в котором мешались ужас, отчаяние и ярость животного, угодившего в ловушку.

Рыба-охранник вскочил на ноги и схватился за кобуру, из окошка регистратуры высунулась женская голова с открытым ртом, а все остальные просто замерли на месте.

26

Сергей Александрович Малов сжимал телефонную трубку с таким чувством, будто у него в ладони находилась смертельно опасная змея, яд которой способен убить в считанные секунды. Отбросить бы её подальше! А лучше — разрубить на мелкие кусочки. Однако приходилось прижимать телефон к уху, впитывая яд. Яд слов человека, оказавшегося настолько некомпетентным, что вовсе непонятно, как он мог занимать свою должность столь длительный период. Просто эпидемия какая-то! Эпидемия глупости и непрофессионализма.

Казалось бы, ситуация складывается в их пользу. Чёртова блогерша смогла ускользнуть от болванов-полицейских, но тут же едва ли не сама попалась в руки службы безопасности. Отлично! Тащите её в институт и допрашивайте, сколько влезет. Не-ет, идиот мнит себя стратегом, видящим на сто ходов вперёд и везёт добычу в третью клинику. Дескать, там и оборудование получше и далеко ехать не пришлось. Ага, сплошная выгода. Особенно, если ты собираешься превратить пойманного человека в овощ. А Малов ещё не решил, что конкретно хотел сделать с любопытной девчонкой.

Сцепив зубы, директор удержался от стона отчаяния. Ну почему, стоит дать подчинённым немного места для инициативы, и они начинаю чудить? Да ещё и так, как ему и в кошмарном сне не привидится? Неужели в следующий раз необходимо выдавать подробный план, гд чётко расписать; когда снимать штаны, а когда приниматься за дефекацию?

И ещё это дурацкое совпадение. Сначала Роберт решает отвести свой объект в третью, а потом баран Лимонов привозит журналистку туда же. Они бы их ещё в один бокс поместили! Для чистоты эксперимента. Господи, за что это всё ему?

— Ну, что ещё? — недовольно проворчал директор, — Чем ты меня ещё собираешься радовать?

Пётр Лимонов до сих пор не сообразил, что огорчил начальника своими инициативами, поэтому не уловил иронии в его словах. В голосе Лимонова прозвучало искреннее недоумение от того, что ситуация развивается «немного не так».

— Объект Станиславского очнулся ещё раз, — сообщил он, покашливая, — Но, кажется в этот раз совершено слетел с катушек: пытался броситься на санитара, к чёртовой матери разорвал постельное. Короче, типа превратился в дикое животное.

В этот раз Малов всё же не удержался и застонал. Потом отнял трубку от уха и потряс ею в воздухе. Очень хотелось запустить телефоном в стену и расколотить проклятый девайс. Почему отменили хорошую традицию казнить гонцов, принёсших дурные новости? Всем отрубить голову! А ведь директор так верил в талант Роберта. (Тут он немного слукавил сам перед собой: у Малова попросту не оставалось других козырей, и работа Станиславского оставалась его последней надеждой). И чем всё закончилось? Повторением катастрофы, пережитой в Пятой? Стоило ли тратить время и деньги, обнадёживая куратора?

Куратор, чёрт побери…

— Надеюсь, вы ему не очень навредили, пока успокаивали? — нервно спросил Малов, — Ваших тупых физиономий мне не жалко, но если что-то случится с объектом…Короче, шкуру сниму живьём!

— Да всё в поряде, — успокоил его Лимонов и коротко загоготал, — Ширнули его и он опять — баиньки.