|
Им лишь бы все сошлось в бумагах, лишь бы никто не остался неучтенным, лишь бы мы не разбежались, как тараканы. Они обучены были быстренько рассовывать нас по интернатам и детским домам. Стоило ребенку остаться без родителей — они тут как тут, эти женщины со стремными прическами в старомодных платьях, быстренько определяли его в какое-нибудь учреждение поблизости. И мне, конечно, необыкновенно повезло, что у меня появился Андрей. Иначе я был бы обречен оказаться в детдоме. Эти женщины из служб опеки еще, в придачу ко всему, оказывались очень не сговорчивыми. Такие бумажные крысы, которые и детей-то никогда не видели, но трепетно вершили их судьбы. Им наплевать было — на меня они даже не смотрели, я сидел все время на неудобном стуле и молчал. Но Андрей, надо отдать ему должное! У него как-то получалось сразу очаровать всех этих теток. Он садился напротив них, начинал разговор, и они, в конце концов, все ему подписывали, со всем соглашались. Он как будто знал, как с ними нужно говорить, становился сразу таким улыбчивым, учтивым.
Потом были суды, крики и эмоциональные всплески тети Насти. На Андрея постоянно наседали с беседами и расспросами. На меня тоже, но, спасибо ему — настоял, чтобы меня не таскали по этим бесконечным разбирательствам. Правда, в это время я должен был оставаться с кем-то из маминых подруг, в чем было мало приятного. Но все, же хоть не мотался по казенным залам и госучреждениям. Я тогда мало что понимал, и однажды лишь услышал спор Андрея с тетей Настей перед очередным судом по опекунству. — Ты не достоин воспитывать его, — говорила тетя Настя. — Тебя вообще нельзя к детям подпускать! Я все расскажу… — Замолчи, дура! — резко, но как-то устало оборвал он. — У тебя нет никаких подтверждений! Ты ничего не докажешь! Так что лучше молчи, иначе я выставлю тебя полной идиоткой, и тогда тебе могут много чего запретить! Он так резко говорил, но я тогда не понял, о чем шла речь. К тете Насте идти я не хотел. Мне почему-то нравился этот мужчина в красивых рубашках. В тот вечер он молча забрал меня от другой маминой подруги, а когда мы приехали домой… Быстро пошел на кухню, достал из холодильника бутылку виски, налил себе, как будто на автомате, потом повернулся, посмотрел на меня и отставил стакан. Меня пробрало. В смысле, Андрей был готов выбить, бахнуть залпом, как часто делала мама, когда уставала на работе. Только у мамы была дешевая водка. Только мама никогда не оглядывалась на меня и не останавливалась из-за моего присутствия. — Извини, Юр, — шепотом произнес Андрей и отставил стакан. — Тяжелый был день. Я угукнул, пожал плечами и отправился в комнату. Там достал из рюкзака сложенную пополам фотографию мамы и уставился на нее. Сколько я так сидел, не знаю, но не заметил даже, как Андрей подошел и присел рядом. Я вздрогнул. — Если тебе что-то надо, — как будто извиняясь, заговорил он, — Забрать из дома… Какие-нибудь вещи, фотографии… Не знаю, игрушки, там, или что угодно. Если хочешь, давай съездим. — А у вас есть ключи? — подняв на него глаза, спросил я. — Ключи у тети Насти, — ответил он, и было видно, даже мне, сопляку, что Андрей уже пожалел о предложении. Они с тетей Настей по каким-то мне неведомым причинам были настоящими врагами. |
