– Постарайся пока никому не рассказывать. Я рад, что ты удивилась, конечно, а выслушивать, что об этом думают другие, мне бы не хотелось. Ты же знаешь, некоторые так хотят, чтобы их достижение признали, что лишь об этом и твердят. Большего от них не дождешься – они себя исчерпали.

Ацуко снова прижалась к Токиде:

– Слова истинного гения.

Грудью она ощущала, что все тело Токиды напряглось. Похоже, он собирался сказать ей нечто важное.

– Что с тобой? – спросила Ацуко.

– Помнишь, еще помощницей… ты проникала в мой сон? Мне казалось, я способен взять тебя силой. Ведь это же сон…

Ацуко рассмеялась:

– Было такое. Но ты ведь только думал об этом.

– Знаешь, с той поры я часто вижу этот сон.

– И что – каждый раз меня насилуешь?

– Понимаю, что сон, но все равно ничего не выходит. Постой, как называется такое сопротивление? «Душевное равновесие во сне»?

– Нет, «душевное равновесие» – это когда считаешь, что раз сон, можно и насиловать. Сдерживающую силу я называю по-своему – «заповедями сна» или «рассудком грез».

– В смысле, ты хочешь сказать: «Потому что ты мне нравишься»?

Ацуко обняла Токиду еще крепче. Ее руки утонули в мягкой складке его живота.

– Да. Поэтому так и скажи прямо: ты мне нравишься,- произнесла она.

– Нет, не могу. Стоит мне собраться с духом, как вспоминаю «Красавицу и чудовище». Сегодня я уже об этом говорил.

– Мы оба все это и так понимаем. Но если придется говорить, придется мне, да? Ты, наверное, помнишь, что у меня не укладывается в голове, почему толстяки вроде тебя не хотят следить за своим весом. Да и лицом ты не вышел. Мы друг другу не подходим, вопиюще. Но ты мне нравишься, и с этим ничего не поделать. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Косаку Токида слушал Ацуко, сдерживая всхлипы. Затем медленно повернулся.

– Понимаю, но никогда об этом не говорил.

Ацуко привстала на цыпочки и взяла его лицо в ладони. Косаку робко обнял ее за талию. Они поцеловались. Толстые слюнявые губы Токиды, такие детские и гладкие, нежно дрогнули.

Отвернувшись к окну, он виновато сказал:

– Ты поцеловала, потому что темно.

9

Выскользнув из банкетного зала, Тацуо Носэ зашел в туалет и, умывшись холодной водой, несколько пришел в себя. Но отражение в зеркале все равно осталось бледным.

Вместе с коммерческим директором Скэнобу Носэ составил компанию своему президенту, приглашенному на прием подрядчиков запчастей: у них вступил в должность новый директор. Праздновали в престижной центральной гостинице и, вопреки ожиданиям, устроили банкет по высшему разряду. Собрались все конкуренты. Со многими они давно не виделись, с кем-то необходимо было поговорить. Все это отвлекало и задерживало президента, поэтому и Скэнобу, и Носэ не могли уйти при всем желании. И, как назло, Носэ стало худо. Промелькнула мысль: «Еще не хватало свалиться с приступом в таком месте – на глазах у оравы соперников». Его бросило в холодный пот. Стоит промедлить – и приступ застигнет его. Предчувствуя это, Носэ быстро вышел из банкетного зала.

После того как Паприка проанализировала его сон, приступы не повторялись. Но одним сеансом синдром страха не побороть, и Носэ не давало покоя, что новый приступ может случиться в любую минуту – даже здесь и сейчас. Таблетки, которые дала ему Паприка, уже закончились.

Носэ решил не возвращаться в банкетный зал, сообщил на столе регистрации, что уходит, и получил пакет с памятным подарком. Затем присел на кожаный диван, откуда хорошо просматривался выход из зала.