Спина Симона тут же  стала мокрой от пота, несмотря на прохладный воздух подземелья.  Сейчас он был слаб, изранен,  лишен магии, к тому же, не мог использовать меч Света, как полагается. Отчасти его слабость объяснялась и нежеланием ранить Эмму, душа которой была сокрыта в теле  Селена.

Юноша перебирал в памяти сражения, которые видел в кино, и когда играл в маггловские игры на компьютере, но все казалось сейчас размытым и далеким. Его отвага была бессильна перед опытом воина, закаленного в поединках, владевшего холодным оружием едва ли не лучше, чем заклинаниями. Симона охватило отчаяние.

«Неужели все бессмысленно? Зайти так далеко и проиграть сейчас? А Эмма, Джейн, и все, кто помогал и защищал меня? Что будет с ними?»

Отступая под натиском Селена, теснившего его к стене, Симон вдруг  услышал чей то слабый голос. Знакомый и неприятный. Тот самый, что когда то, в прошлом, общался с Алестером.

Резкая  боль пронзила глаз:

– Хозяин, ты можешь принять мою помощь. Магия оставила тебя, но я – часть твоего тела и сознания, пробудившаяся после возвращения памяти Алестера. Отдай  мне контроль над  телом, и я спасу тебя.

…Дальше все было, как во сне. Симону даже не нужно было ничего говорить, прежде, чем он успел подумать, что внутри уже согласился с этим заманчивым предложением. Возможно, самый обычный  инстинкт самосохранения.

А потом начался настоящий танец мечей, жестокий и прекрасный одновременно. Скрежет стали, учащенное дыхание противников, быстрые шаги – вот и все, что нарушало тишину. Атака и контратака, выпад и парирование…

Порой Симону казалось, что его незримый помощник наперед знает все движения, все излюбленные приемы Селена.  Симон, ни разу в жизни не фехтовавшего, охватило смешанное  чувство ужаса и восхищения.

«Это просто невозможно! Такая сила – за пределами человеческих возможностей. Не зря Алестер боялся ее, и решил унести этот секрет с собой в могилу…»

Чужая воля диктовала телу Симона, как правильно держать меч и блокировать бесконечные выпады  у основания клинка, травмоопасные колющие удары и резкие, неожиданные атаки в область бедра или кисти.

В какой то  момент, переместившись влево, тот, кто управлял телом Симона,  в попытке опрокинуть противника на землю, сам оказался прижатым к спине соперника. Симон чувствовал, что воздуха не хватает, и рука в жемчужно серой перчатке, сжимающая рукоять меча у самого его горла, твердо и безжалостно давит на его клинок у самого основания, так, что приходится задерживать дыхание, направляя все силы на то, чтобы не сдаться.

В какую то секунду,  больно задев противника локтем, Симон даже опомниться не успел, как нечто в его теле произвело замах и…

Симон очнулся только, когда увидел кровь на своих руках. Дрожащими пальцами он резко дернул меч на себя и обернулся. Селен стоял к нему лицом, глядя с непониманием и беспокойством, зажимая ладонью кровоточащую рану в боку:

– Чего я еще о тебе не знаю, «Туманный»? Ты прежде не фехтовал, но твои навыки превосходны. Ты… Все таки хочешь моей смерти? – Селен расхохотался, и этот смех поглотили своды подземелья.

Симон даже не вздрогнул, когда услышал звон собственного меча, выпавшего из рук.

– Я – не убийца. Слышишь, ты, нечто! Убирайся из моей головы, твоя помощь мне не нужна! – Спенсер сжал виски, чувствуя, как внутри тела происходит борьба.

«Нет, хозяин! Вы еще не победили, враг не повержен, рано отказываться от моей силы…»

– Не смей навязывать свою волю, убирайся!

Это оказалось не так уж просто  – сопротивляться существу, завладевшему им  по праву  древнего контракта.