Шурик осторожно поднялся по развороченной лестнице. Его незнакомка стояла у стены, прижимая к себе пушистого кота.

Шурик описывал ее весьма иронически. Он считает, что таким женщинам незачем жить на свете. Он у нас, понимаете ли, эстет!

А все дело в том, что она была маленькая и кругленькая. Шурик показал руками, какая именно — и это совпало с его собственными габаритами. Комментарии излишни.

— Проходите скорее! — велела эта сердитая толстушка. — А то вас увидят и поймут, что я из-за вас весь этот шум подняла.

— Но какое отношение я имею к пожару? — искренне удивился Шурик.

— В общем-то никакого, — призналась незнакомка. — Но у меня часто удирают коты… Я породистых кошечек развожу, понимаете? Ну, убегут и сидят в подвале. Приходится искать. А туда кто только не залезает! Вы понимаете, я все-таки женщина, сопротивляться не умею, а если я закричу: «Спасите, насилуют!», никто не прибежит! Вот и приходится кричать про пожар… На пожар-то все сбегутся… Всем своего имущества жалко…

Тут Шурик все понял. Он даже провел экспресс-анализ судьбы и характера незнакомки — старая дева, боится привидений, одна отрада в жизни — коты. Минут пять издевался над девственностью и котами, мерзавец.

Мне пришлось встать из-за стола, демонстративно подойти к аквариуму и начать кормить рыбок, причем все это — молча и со вздохами. Наконец наши глаза встретились. Шурик все понял.

Он перешел к сцене на лестничной площадке.

Сцена была интересная. Шурик шел злой, готовый дать Балаболу в упитанную морду. Он даже временно забыл про Аську — что она сперла пистолет, что она сидит у родственницы, что почему-то вдруг нуждается в телохранителе. Он помнил одно — из-за сукина сына Балабола он влип в подвальную историю. Балабол мог бы не исчезать бесследно и беззвучно в окне, а хотя бы высунуться и дать Шурику инструкции по выползанию. А вообще человек, которому оказали такую услугу, не хвор выйти из квартиры, спуститься в подвал и вывести своего спасителя, словом, блеснул Балабол черной неблагодарностью, и это взывало об отмщении.

На первой же лестничной площадке Шурик обнаружил следующую картину. Его с Аськой общая родственница в халате меланхолически звонила в балабольскую дверь. Видно было, что она жмет на кнопку звонка минут пять. Дверь ее собственной квартиры была приоткрыта. Сукин сын Балабол затаился и молчал.

Шурик сразу сообразил, что тут происходит. Он достаточно знает людей вообще и «красавцев мужчин» типа Балабола в частности. Он знает, что эти красавцы часто стреляют у доверчивых женщин пятерки и десятки без отдачи. Ситуацию он с ходу понял именно так — Балабол что-то задолжал родственнице. Может, не деньги, может, утюг или пылесос, черт его, Балабола, разберет.

— Привет, — сказал Шурик. — Ты чего тут делаешь?

— Я же ясно слышала, что за стенкой кто-то ходит! — ответила родственница. — Я так поняла, что он дома! А он не открывает.

— Это он тебе не открывает, — объяснил Шурик. — Мне откроет. Ну-ка, спрячься!

И с гордостью добавил, что весь разговор провел шепотом, поскольку Балабол мог съежиться за дверью и подслушивать.

В двери имелся глазок. Выждав какое-то время, Шурик нажал на кнопку звонка. Родственница подглядывала, что будет дальше. Очевидно, вместе с ней подглядывала и Аська.

Шурик звонил и внимательно изучал глазок. Там действительно что-то шевельнулось.

— Открывай! — приказал Шурик. — Это я! Я же знаю, что ты дома! Давай, давай, открывай!

За дверью молчали.

— Не уйду, пока не откроешь! — громко пообещал Шурик.

— Тихо ты там! — раздалось из-за двери.