Во всем Парадиз Ланде было всего десять девушек, которые за все эти годы нисколько не изменились внешне, Афродита, которая могла вернуть себе девственность и очарование юности искупавшись чуть ли не в любой луже и они, девять муз, сотворенные вечно юными, нестареющими девушками. В этом, отчасти, и заключался секрет её холодности к мужчинам, ведь она так ни разу и не воспользовалась ни одной из магических купелей Создателя Ольгерда, но она еще не знала о том, с какими именно типами она сегодня столкнулась.

       Кружа девушку все быстрее и лаская все откровеннее, крылья внесли Эрато в большой, чуть ли не шестиметрового диаметра, шар золотистой воды, источавшей дивный аромат, внезапно появившийся в спальной комнате ангела. Капризную музу тотчас окутало сверкающее и искристое золотое сияние, полностью скрывшее у неё из виду огромную кровать, на которой, счастливо улыбаясь, лежал здоровенный, атлетически сложенный, златовласый ангел, одетый в смешные короткие штаны и пеструю, не застегнутую рубашку. В этот самый момент вокруг вечно юной музы и соединились две невероятно могучие магии, сотворенных сразу двумя Создателями, столь досужими на всякие изощренные магические трюки.

       Магическая летающая золотистая купель Создателя Алекса в считанные минуты полностью преобразила девушку. В основном изнутри, обострив все её рецепторы и превратив их, таким образом, в самые банальные эрогенные зоны, делая музу обыкновенной, восемнадцатилетней девицей, в которой уже в полную силу проснулись чисто женские желания. Магический же золотой оберег Создателя Ольгерда вернул холодной и отстраненной душе Эрато всю её прежнюю молодость и чуть ли не пинками затолкал весь её опыт музы и мудрость старой девы в какой-то далекий, потаенный уголок.

       Когда золотая пелена, наконец, спала с её глаз, она уже не парила в воздусях, а твердо стояла на полу, покрытом толстым пушистым ковром и ангельские крылья нежно, но крепко обнимали девушку с боков и сзади, нахально оглаживая прелестную, круглую и упругую белоснежную попку музы. Сам же златовласый ангел Уриэль-младший, стоял перед ней обнаженный и уверенный в себе, снова пожирая тело девушки нескромными, восторженными и влюбленными взглядами. Его наглая физиономия вся так и сияла от радости.

       Эрато, вдруг, почувствовала, что ей нравятся эти жадные и откровенные взгляды нахального ангела, которые буквально прожигали её тело в самых неожиданных местах. Она игриво переступила с ноги на ногу, гордо вскинула свой очаровательный носик и посмотрела на ангела свысока и горделиво, словно вопрошая его: - "Ну, как, парень, ты встречал когда-нибудь такую же прекрасную девушку, как я?"

       Вместе с тем музу поразило то, каким все-таки красивым было мускулистое, стройное и гибкое тело ангела, непроизвольно поигрывающего мышцами, с сильными и красивыми руками, которые были слегка приподняты и жадно протянуты у ней. Видя то, что некая интимная часть тела ангела Уриэля была просто немыслимо напряжена и выгнута, словно тугой лук, она одним только лишь умом, но отнюдь еще не чувством и всем своим женским естеством, вдруг, отчетливо поняла, что это и есть то самое сладостное возбуждение мужчины, страстно желающего любви и близости. Странно, но теперь Эрато уже совершенно не пугало то, что вскоре плоть ангела войдет в её собственную плоть, растревоженную столь нежными и нескромными перьями ангельских крыл, точно так же, как острое лезвие меча входит в ножны, а ключ в замок сокровищницы...

       О, в памяти музы издревле бережно хранились десятки тысяч метафор, которыми поэты Зазеркалья уже тысячи лет описывали этот волшебный, волнующий и трепетный момент близости. Она знала о прелестях плотской любви практически все, но эти знания были чистой теорией без малейшей примеси личного опыта.