— Как же это возможно, что мы спасли себя, если нам уже и не нужно спасать самих себя, потому что мы уже были спасены? Да и изначально, как мы могли себя сами спасти, если мы были уничтожены? Я… извините, но у меня мозг вскипает от такой путаницы уже.

— Я-то откуда знаю? — усмехнулся пришелец. — Думаю, это вопрос из разряда, как вы говорите, «что появилось первым: курица или яйцо?». Ответ кроется в бесчисленных циклах и эволюции миров относительно друг друга.

— Тогда зачем же вы здесь? — спросил Серхан.

— Мы привезли вам машину времени по вашей же просьбе пятисотлетней давности, чтобы вы тоже имели возможность спасти самих себя в другом мире, в прошлом, если на то будет ваша воля. Правда, похоже, в этом мире у нас произошла неполадка с кораблём и мы не смогли сами пробудиться.

— Но раз мы уже спасли себя в прошлом, — начала теперь рассуждать Бильге, — то зачем нам себя спасать?

— Не знаю, — пожал плечами пришелец. — Может быть, как акт благодарности самим себе за своё спасение?

— А кто же спас тех, кто спас нас?

— Знаете, бесконечное число миров — бесконечное число возможностей. Я предполагаю, что просто есть мир, где мы смогли спасти вас, а затем передали эту эстафету вам, не знаю зачем. Вы же, в свою очередь, передали нам эстафету доставить вам машину времени через пятьсот лет; а откуда у вас изначально появилась машина времени — тут уж я вообще и не знаю, что предположить; видимо, другие мы и дали. Неизвестно, сколько это уже продолжается, но я думаю, что вы могли бы и принять эту миссию, ради других себя.

— Ха! — усмехнулась Бильге. — Ну, уж нет! Не буду я спасать себя, раз я уже спасена. Какой в этом смысл?

— Что ж, это ваш выбор; значит, это мир, в котором вы более эгоистичны и прагматичны. В любом случае, вам повезло — наслаждайтесь своим везением.

— А разве наш мир не уничтожится от того, что мы не спасём себя? — спросил Келвин.

— Нет, не уничтожится. По крайней мере, по логике так быть не должно. — Пришелец покивал головой, а затем продолжил: — Так что же? Значит, вы не будете отправляться в прошлое, и спасать самих себя?

— Нет! — возразила Бильге. — Что за бред? Зачем?

— Что ж, ладно. Тогда я разбужу свой экипаж, и мы отправимся на свою родную планету. Прощайте.

— Сайонара, — сказала Бильге и двинулась к выходу из помещения.

Келвин подошёл к Серхану.

— Пап, останови её.

— Зачем? — спросил Серхан.

— Мы ведь должны отправиться в прошлое и спасти Землю.

— Не вижу никакой причины это делать, если наш мир действительно уже спасён. Я думал, записи на камнях в Колизее — это пророчество, но, как оказалось, это летопись. Теперь это имеет смысл. Вот почему оно написано в прошедшем времени. С толку сбивает то, что описываемые события начинаются в наше время.

Келвин ударил себя по лбу.

— Как же так? А как же мы из альтернативной реальности? Мы просто примем их жертву?

— Они сами виноваты, что пошли на такое безрассудство.

— Было ли это безрассудством или щедрым самопожертвованием?

— Для меня это не важно. Наш мир спасён — вот всё, что имеет для меня значение.

Келвин возмущённо покачал головой, а затем стремительно побежал вслед за Бильге.

Кусрам подошёл к пришельцу.

— Позвольте вас спросить о кое-чём. Это касается того, что происходило пятьсот лет назад.

— Я отвечу на ваши вопросы, — сказал пришелец, — но только на ваши вопросы, господин Мэйн-Кун, и на вопросы президента Серхана.