— Коля, привет, дуй в Камбоджу, к Ангкору поближе, — выдал он в эфир рассчитанной скороговоркой. — Выбирай отель с вай-фаем, в течение двух дней пришлю письмо. Телефон с этой симкой в аут. Всё, до встречи.

Брагин повертел в руках новенькую «Нокию», вытащил аккумулятор… «Хорошо ещё не „Айфон“… А вообще мог бы и догадаться. Ну ладно, хоть телефонная книга скопирована в компьютер…» Утопил бедную «Нокию» в канале-«клонге», засел в гостиничном номере и полез в Интернет, выясняя, что такое Ангкор. Тот, к которому нужно дуть поближе…

Гернухор. Путь истины

Истинные размеры зала терялись в темноте — освещён был только его центр, где вертикально стояла массивная каменная плита. Курился из кадильниц дым, где-то ритмично били в бронзовую доску, и под раскатистый звон металла слышалось негромкое заунывное пение:

Это, раскачиваясь, пели фигуры в чёрных капюшонах, державшие в руках потрескивающие факелы. Они образовывали круг, центром которого была вертикальная плита. К плоской поверхности была прикована цепями нагая меднокожая женщина — бритоголовая, без единого волоска на всём теле. Её глаза были полны животного ужаса.

Наконец пение смолкло, и один из одетых в чёрное подошёл к плите. Он долго смотрел на женщину, затем склонился к ее ногам:

— О идущая на запад, ты будешь достойной невестой господину нашему Великому Змею. В день предания земле тебе устроят похоронную процессию. Искусные писцы будут исполнять погребальный танец муу возле входа в твою гробницу. Жрецы огласят список поминальных жертв для тебя, совершат заклание скота у жертвенников твоих. Колонны в твоей гробнице будут сделаны из белого известняка…

По обнажённому животу пробежала судорога, рот разорвался в отчаянном крике, но крик вышел беззвучным: кто ж позволит ей нарушать нелепыми звуками священнодействие Тёмных жрецов. Золотые цепи глубоко врезались в плоть… Всё напрасно.

Человек в чёрном медленно распрямился:

— Пусть ничто не тревожит тебя, госпожа. Ты будешь предана в руки искусных мастеров, и путь твой к мужу будет долог, как длинная извилистая дорога в темноте. Ты познаешь океан очистительных мук, чтобы предстать непорочной перед мужем своим, чтобы отдать Великому Змею душу, благоухающую страданием. Итак, во славу имени его, начнём…

С этими словами он нажал на выступ в полу, и каменная плита медленно опрокинулась навзничь. В руках жреца возник острый, как бритва, обсидиановый нож.

— Дозволь мне, госпожа, очистить ступни твои от земного праха…

— Иди на запад, иди на запад, иди на запад, — негромко затянул чёрный хор.

— Красивая самка. Хорошее песнопение. Очень поучительная церемония… — прошипел позади их круга виновник торжества, он же Великий Змей. — Пройдёт немного времени, Гернухор, и ты тоже научишься чувствовать это. Сладостные вибрации муки, дивный аромат страха, неповторимый вкус ужаса грядущей смерти… Как ни странно, это и есть истинное проявление жизни. Скоро ты тоже это поймёшь.

— Я буду стараться, мой господин, — с поклоном отозвался Гернухор. — Сердце моё открыто, разум чист, душа преисполнена ликования. Я жду знания и приказаний. Мне указывает путь моя кровь.

Они стояли в полутьме за спинами поющих и вполглаза наблюдали за церемонией, начавшейся в центре. Собеседник рептояра был высок и плечист, его голову медным шлемом венчали ярко-рыжие волосы, но этого вроде-бы-Зетха Великий Змей упорно называл Гернухором, и тот его почему-то не поправлял.