Шестое. Всем воинам империи крепко стоять на страже пределов и быть готовыми погибнуть за Президента и Конституцию.

Ими-Ухенеф стал лиловым уже не разводами, а весь. Он наверняка сожалел, что не подготовил пламенной речи, которую могло бы произнести его голографическое изображение, но было поздно. Уже сыграли кредорбийский гимн, и Хра окружили ликующие однополчане.

— Ребята, готовь кредитки, — кричал кто-то, — Мехен-Та, включай терминал! Пусть задавятся!..

— Спасибо, естественнорождённые, — поклонился председательствующему Хра. Процесс был окончен.

Как выяснилось, понаблюдать за судилищем явились не только спецвойска почти в полном составе, но и кое-кто ещё. В комнате для телесного облегчения разжалованный полководец встретил знакомого. Это был доверенный кадровик, бывший сослуживец, оставивший «Волков и котов» после тяжёлого боевого ранения. Все кишки у бедняги теперь были искусственные, с такими не повоюешь.

— Привет, Амон! — вспомнил кадровик фронтовую кличку Хра, означавшую «Невидимый». — Чем кончилось-то? Много сняли?

У них в Генштабе только и было разговоров что об инциденте на торжественном ужине. Кто-то сочувствовал Хра, кто-то осуждал его за несдержанность, кто-то заключал пари… Равнодушные если и были, то предпочитали вслух не высказываться.

— Два шеврона содрали, теперь я средний тысячник, — отмахнулся Хра. — Хорошо, председательствующий ещё не совсем загнил. Мы с ним когда-то служили на Ка-Храке… Славное было время — ни тебе трибуналов, ни таких вот Ими-Ухенефов… Слушай, куда всё делось? Куда вообще всё катится, а?.. Или просто мы молодые были?..

Кадровик привёл в действие умывальник и начал не спеша охорашиваться.

— Извини, Амон, но я тебя не поздравляю, — сказал он затем. — Ими-Ухенеф тебе теперь спокойно жить не даст. У нас даже говорил кое-кто, что ты бы дешевле отделался, если бы его сразу прибил. Дескать, поорали бы, пошумели, потом похоронили бы и забыли. А ты остался бы… ну, сотником, большая ли разница. Зато теперь он за все ниточки в Кредорби примется дёргать, а у него их много…

И он принялся полоскать рот. Естественнорождённый в чине полководца, воспитанный и образованный. Знает, как вести разговор, чтобы операторы подслушивающих устройств не зарегистрировали ничего попахивающего изменой. И вода здесь, в бункере, отличная. Причём без лимита…

— И что мне теперь делать? — тоже потянулся к умывальнику Хра. И мрачно пошутил: — Может, мне с ним невзначай столкнуться на выходе? Сам же говоришь, поорут, пошумят… Да и мне, если честно, полегчает.

— Сразу, может, и полегчает, а вот потом… — Кадровик включил осушитель. — Я бы посоветовал тебе пока что из столицы исчезнуть. И ты знаешь, случай как раз есть, так что я тебе помогу…

— Что за случай?

— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — усмехнулся кадровик. — Нам как раз вчера разнарядку прислали, по линии безопасности и правопорядка. Им там, вынь да положь, требуется заслуженный, политически грамотный, верный идеалам, Конституции и Президенту… Ты же у нас верный идеалам? А если и бьёшь морды вышестоящим начальникам, так только тем, которые, по твоему мнению, не очень верны?.. Вот и давай вали отсюда подальше. Туда, где Ими-Ухенеф точно до тебя не дотянется. А и дотянется, то не возьмёт.

Однополчане, как ни крути, бывшими не бывают. И линия фронта проходит не на карте, она у человека в душе.

— Подальше — это куда? — заинтересовался Хра. — И вот ещё что, я без своих ребят с места не сдвинусь.