– Если все будет правильно рассчитано, то никаких доказательств не понадобится.

– Интересное утверждение. Не оригинальное, но интересное. Хотя если говорить про правила, то ты их сейчас нарушаешь. Неправильно нарушаешь.

– И как же я должен был поступить?

– Переводить стрелки на друга – это неправильно, это нарушение.

Всеволод открыл рот, чтобы возразить, историк не дал ему сказать.

– Не торопись! Предавать плохо, но если очень нужно, оправданно, то сделать это можно. Но опять же делать это надо по правилам. И правило простое: надо было всего лишь скрыть, что Белова выдал ты. Вот и все. – Историк развел руками. – Правило, – посмотрел он на правую руку. – Нарушение правил, – посмотрел он на левую. – Все просто. Нарушать тоже надо по канону.

Всеволод потянул к себе коробку. Не закрепленная нижняя часть распахнулась, выпуская на волю фигуры. Падая, они звонко сталкивались. Без всяких правил.

Всю дорогу домой Всеволод думал, что историк неправ. Потому что никакого правила он не нарушил. Наоборот, он поступил правильно. Сделал все, чтобы другие правила не нарушили. Но все это было чересчур сложно.

В небе собирались тучи, обещая дождь. Ноябрь, а снег все еще слишком робок, чтобы лечь надолго. Все время тает, оставляя под ногами противную жижу. А с неба льется дождь. Звезд не будет.

Всеволод подставил руку в перчатке под дождинки. Они сразу запорошили черную кожу, побежали по морщинкам ленивыми ручейками. Он сложил ладонь ковшиком, заставляя воду сбежать в получившуюся воронку. Все ведь можно сделать так, как хочется. Надо только подождать…

Мама держалась. Она поджимала губы, поглядывала в окно на дождь и молчала. Собирается спрашивать и наставлять, но пока молчит. На обед сделала винегрет и котлеты. Всеволод смотрел на бордовую смесь в своей тарелке. Нагромождение кубиков картошки, моркови и огурца было неправильным – все это рождало странное ощущение неудовольствия от беспорядка.

– Ешь лучше, – заметила мать. – Тебе сегодня еще заниматься.

– Я никуда не пойду!

Смотреть в окно и слушать радио «Эхо Москвы» – нет, не сегодня. Всеволод с тарелкой отправился в гостиную. Телевизор – вот что его сейчас спасет.

– У тебя разве нет дополнительных по физике? – шла за ним по пятам мать.

– У меня больше нет дополнительных!

На экран выплыла сцена из сериала.

«Я прошу тебя, пожалуйста! Нам надо с тобой поговорить!» – кричала героиня уходящему в дождь герою.

– Как это нет? Как это? – кудахтала мама.

«О чем? О чем мы можем с тобой говорить? Ты сама сказала, что не любишь меня! Какие еще могут быть разговоры?» – надрывался брошенный юноша, залитый слезами и дождем.

– Мама! Не видишь? Я ем! – Всеволод утопил вилку в салате.

«Не уходи! Я не хочу, чтобы ты расстраивался. Ну, подожди!»

Он подавился винегретом и фыркнул.

– Ну что, что? – устало бросила перед ним салфетку мама. – Уже и есть разучился.

«Хватит этих разговоров! Поговори с кем нибудь другим!» – крикнул герой, но уходить не торопился. Стоял спиной к зрителям и чего то ждал. Дождь картинно барабанил по его куртке.

«Ты все не так понял!» – Теперь и героиня выбежала под дождь. Волосы ее подозрительно быстро намокли. Белая блузка облепила тело. Создалось впечатление, что на актрису забыли надеть нижнее белье.

Всеволод сильнее закашлялся, давясь винегретом. Выступили слезы. Приступ удушья заставил пропустить пару реплик. Когда он восстановил дыхание и проморгался, герои уже стояли обнявшись. Она прижималась к нему как то совсем не по братски.

«Ты пойми, – лицом на весь экран вещала героиня, – вокруг так запутано, так непонятно.