Юкио Мисима. Парчовый барабан
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Ивакити - старик уборщик Каёко - секретарша Харуноскэ Фудзима - учитель танцев Тояма - молодой человек Канэко - дипломат Хозяйка модного ателье Ханако Модистка Центральная часть сцены представляет собой проем городской улицы. Слева и справа - третьи этажи двух зданий, с окнами и вывесками. Слева находится юридическая контора: старомодная, скромно обставленная комната, вместилище доброты, искренности. Там стоит кадка с деревцем. Справа модное ателье, обставленное ультрасовременно. Эта комната - вместилище зла и фальши. В углу - большое трехстворчатое зеркало. Весна. Вечер. Юридическая контора. Ивакити (подметает комнату, постепенно перемещаясь к окну). Ну-ка в сторонку, в сторонку ноги-то убери. Пыль из-под тебя не выметешь. Каёко (достает из потрепанной сумочки зеркальце и, повернувшись поближе к свету, подкрашивает губы). Щас-щас, минуточку. Мне совсем чуть-чуть осталось. (Ивакити делает вид, что хочет веником задрать ей юбку.) Ах ты, старый развратник! Что творится со стариками - прямо беда. Ужас до чего сексуально озабоченные. (Наконец встает.) Ивакити (подметая). Сами вы озабоченные, вертихвостки. Когда девушке девятнадцать-двадцать, ей без помады куда лучше. Спроси хоть у своего ухажера - ему некрашеные губки, поди, больше по сердцу. Каёко (смотрит на часы).Что поделаешь, дедушка, что поделаешь. Не можешь одеться как хотела бы - так хоть губы подкрасишь. (Снова смотрит на часы.) Вот свинство. Почему бы ему не кончать работу в одно время со мной? Сиди тут. А по улице болтаться опасно - кафе, витрины, того и гляди, на что-нибудь потратишься. Ивакити. А я, признаюсь тебе, за всю свою жизнь в кафе ни разу не был. Так, на улице перехватишь чего-нибудь, и ладно. Но уж зато мне в точности известно, где с лотка хороший суп продают, а где - пойло. (Кивает на пустой письменный стол.) Как-то раз хозяин отведал на улице супу по моему совету. Очень хвалил. А мне приятно - будто я его у себя дома угостил. Каёко. Что-то дела у нашего хозяина все хуже и хуже. Ивакити. А напридумывали законов-то. Страшное дело. Вот и развелось адвокатов, как собак нерезаных. Каёко. Может, ты и прав. Такое, казалось бы, место бойкое... Ивакити. Просто хозяин нипочем не возьмется, если в деле хоть какая кривинка есть. Не выносит окольного да кривого. (Оглядывается на картину, висящую на стене.) Вон, картина на стене чуть-чуть покривится - и то ругается. За такую прямоту я его и уважаю. И работать на него буду сколько сил хватит. Каёко (открывает окно). Гляди-ка, ветер стих. Ивакити (подходит к окну). Это хорошо, весной такие поганые, пыльные ветры дуют... Ох, благодать. Откуда это так вкусно запахло? Каёко. С первого этажа, из китайского ресторана. Ивакити. Вот это запах! Недаром, знать, деньги такие дерут! Каёко. Ты посмотри, дед, какой закат! Стекла в окнах так и пылают. Ивакити. А вон голуби. Это они на крыше того дома живут, где редакция. Ишь, кружат... Красота... Каёко. Вот что значит любовь. Ты прямо поэт стал. Ивакити. Любовь-то любовь, да безответная. Не то что у тебя. Каёко. Ты так и не узнал, как зовут твою принцессу? Ивакити. Я ее зову "Лунная Азалия". Каёко (показывает на цветочную кадку). Вот азалия. Деревце как деревце. Ничего особенного. Ивакити. Ох, полить-то я и забыл. (Убегает.) Каёко. Сбежал. Застеснялся. Ивакити (возвращается с лейкой). Прости, азалия, прости. Скоро распустишь новые листочки? (Поливая, гладит листья.) "Черные локоны листвы..." Здорово сказано, да? Каёко. Что, ответа все нет? Ивакити. Нет. Каёко. Нехорошо. Стыдно на письма не отвечать. И я зря, что ли, взад-вперед бегаю, послания твои таскаю? Сколько уж отправил-то?. |
