– Благодарите не меня, мэм, а моих свиней. Они услышали, как она плачет, а я лишь последовал за ними.

Тут женщина впервые заметила животных.

– Какая прекрасная свинья, – сказала она, с восхищением разглядывая округлые бока Мейзи. – Мы держали дома свиней, но когда эмигрировали сюда, то купили коров для молочной фермы. Теперь я об этом жалею. Позвольте мне дать им свежего молока – и вам тоже. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.

– Большое спасибо, но нам надо торопиться. Мы присматриваем участок для хутора, и мне хотелось бы добраться до плато и вернуться до темноты.

– Только не туда! – С ужасом воскликнула женщина, прижимая к себе девочку – Туда нельзя!

– Почему нельзя? На карте эти земли выглядят совсем неплохо.

– Нельзя и все… там есть кто-то. Мы стараемся о них не говорить. Их нельзя увидеть. Но я знаю, что они там есть. Мы когда-то пасли коров на склоне того холма, а склон был обращен к плато. И знаете, почему мы перестали это делать? Они стали давать меньше молока – почти вдвое меньше, чем другие коровы. Там происходят странные вещи, очень странные. Можете сходить посмотреть, если надо, но обязательно вернитесь до захода солнца. Вы быстро поймете, что я имею в виду.

– Спасибо, что сказали, я вам очень благодарен. Ну, раз с девочкой все в порядке, то мы пойдем.

Брон свистнул свиньям, помахал на прощание фермерше и зашагал в сторону дороги. Плато начинало его интересовать все больше и больше. Поэтому он все время поторапливал свиней, несмотря на тяжелое дыхание и укоризненные взгляды Мейзи, и через час они прошли мимо покинутого лагеря лесорубов – не из-за странных ли событий на плато? – И стали подниматься вверх по склону, заросшему лесом. Здесь был край плато.

Они пересекли ручей, и Брон дал свиньям вволю напиться, пока он вырезал себе палку для облегчения подъема. Мейзи, разгоряченная быстрой ходьбой, с оглушительным шумом плюхнулась в воду и стала купаться. Привередливая Жасмина гневно взвизгнула и, отбежав в сторону, стала кататься по траве, чтобы вытереть те места, где ее забрызгало. Кудряш, пыхтя и урча, как довольный жизнью локомотив, подсунул нос под гнилое бревно весом почти в тонну, отодвинул его в сторону и теперь с удовольствием поглощал многочисленных насекомых и прочую живность, обнаруженную под бревном. Отдохнув, они двинулись дальше.

Подъем на плато не был долгим, и поднявшись наверх, они увидели пологую равнину с растущими кое-где деревьями. Брон снова сверился с компасом и показал Кудряшу направление. Кудряш фыркнул и пропахал в земле борозду копытом, прежде чем двинуться вперед, а Жасмина с повизгиванием прижалась к ноге Брона. Он тоже почувствовал это, и подавил невольную дрожь. Было что-то – как бы это описать? – странное в этом месте. Он не имел понятия, почему у него появилось такое ощущение, но оно возникло. И свиньи, казалось, чувствовали тоже самое. Была и другая странность: не было видно ни одной птицы, хотя на холмах внизу их обитало множество. Не виднелось и ни одного животного. Свиньи, конечно, привлекли бы его внимание к ним, если бы он этого не заметил.

Брон поборол странное чувство и пошел вслед за Кудряшом, а две другие свиньи, все еще протестуя, мелкими шажками бежали рядом, стараясь быть как можно ближе к его ногам. Было очевидно, что все они ощущали это присутствие опасности и были встревожены. Все, кроме Кудряша, потому что любые странные эмоции или ощущения лишь подстегивали его раздражительность, и он рвался вперед, полный рвущейся наружу ярости.

Когда они вышли на открытое место, не осталось сомнений, что они пришли куда хотели. Повсюду валялись сломанные и скрученные ветви, выдранные молодые деревца, а всю поляну усеивали обрывки палаток и обломки снаряжения.