И опять Фифи оказалась права. Коктейль был чудесным. Он развеял страхи, и Шина решилась надеть черное платье, первое из того, что она примеряла, и тяжелое пальто, которое было трудно упаковать, подходившее к нему. Фифи надела на нее шляпку с бархатными листьями, дала ей сумочку из крокодиловой кожи, совсем новую на вид.

— Теперь вы ослепительны! — наконец констатировала Фифи.

Но Шине не хотелось никого ослеплять в посольстве. Она чувствовала себя неловкой в новых туфлях на высоких каблуках. Она оплатила такси и сказала лакею отнести чемоданы к ней в комнату. Это были чемоданы Фифи, и она обещала вернуть их при первой возможности.

Лакеи внес вещи через боковую дверь, и Шина торопливо поднялась по ступенькам в холл. Она думала, что в доме никого нет, и устремилась к широкой лестнице, когда вдруг Люсьен Мансфильд вышел из кабинета посла и увидел ее, бегущую по мраморному полу. Минуту он колебался, но затем произнес:

— Добрый вечер!

По голосу и выражению его лица Шина поняла, что он не узнал ее. Она так засмущалась, что не могла ничего ответить и только робко смотрела на Люсьена Мансфильда. Тот с учтивым кивком медленно приблизился к ней. И вдруг узнал ее.

— О господи! — воскликнул он. — Это же миссис Лоусон.

— Да… да, — запнулась Шина, злясь на себя за свою беспомощность.

— Что вы с собой сделали? Вы так… — Он сделал паузу и затем, поскольку Шина не была способна говорить, закончил фразу: — Красивы!

— Я… я думаю… спасибо, — пролепетала Шина.

Его улыбка вернула ей уверенность в себе.

— Что с вами случилось? — спросил он. — Как объяснить ваше сказочное превращение?

— Действительно, сказочное, — улыбнулась в ответ Шина. — Это, как мне сказали, называется «парижский поцелуй».

— Так вот что это значит, — спокойно произнес он.

Шина улыбалась, смотря в его серые глаза, но голос с лестницы прервал их.

— Кто говорит о поцелуях? — спросила мадам Пелейо, спускаясь вниз по лестнице в соболиной накидке поверх вечернего платья с блестками. Она дошла до конца лестницы и увидела, с кем разговаривает Люсьен Мансфильд. Ее улыбка стала холодной, а взгляд ледяным.

— Вы ли это, миссис Лоусон? — сухо спросила она.

— Да, мадам. — Шина опять занервничала. Пальцы ее дрожали, сжимая сумочку.

— Вы, конечно, потратили свой первый выходной на покупки, — сказала мадам Пелейо. Но, рассмотрев Шину поближе, она воскликнула: — Не может быть! Это же платье из последней коллекции Диора. — Она замолчала, потому что Люсьен Мансфильд коснулся ее руки.

— Я уверен, что миссис Лоусон все вам потом объяснит. А сейчас мы должны идти.

В его голосе звучала властность, и мадам Пелейо сдалась, хотя бросала на Шину неприязненные взгляды. Она повернулась, так что ее юбки слегка взметнулись над полом, и вышла с полковником Мансфильдом через парадную дверь. Шина слышала, как она говорила: «Но это мое дело, Люсьен…» — и предположила, что полковник Мансфильд убеждал ее, что это не их дело, откуда у гувернантки могла появиться такая одежда.

Благодарная, что он освободил ее от дальнейших объяснений, Шина, задыхаясь, взбежала на третий этаж, не зажигая света, заглянула в детскую посмотреть, спят ли дети. Но они не спали и, увидев ее, взволнованно затараторили.

— Как мы рады, что вы вернулись, Лои! — Так они ее называли.

— Как прошел день? — спросила Шина, входя в комнату.