Кристине и Майку она отправила цветные открытки с видами Ла Боля на фоне неправдоподобно-голубого неба и моря, зная, что им придутся по вкусу заграничные виды.

По мере того как длился этот день, Рени начинала понимать цель представления. Леон порхал меж гостей, расточая обаятельные улыбки и договариваясь о встречах, и в его записной книжке появлялось все больше адресов и телефонов. Как и большинство парижских модных домов, салон Себастьена существовал на выручку маленького магазинчика в цокольном этаже, где продавалась недорогая готовая одежда — но все же сердце Леона было отдано эксклюзивным моделям. Казалось, он целиком отдавался работе.

Рени пришла в голову праздная мысль. «Интересно, как это бывает, когда твой муж или жених так хорошо разбирается в женской одежде? Должно быть, с таким нелегко, но в то же время интересно». Барри никогда не обращал особого внимания на то, как она одета, если только она надевала то, что он называл хорошим.

В тот вечер она надела подготовленное для нее платье, на этот раз из темно-синего бархата. Прогуливаясь по холлу, она вдруг поняла, что ждет Леона. После показа он куда-то исчез с одной из своих клиенток и сейчас наверняка развлекал ее. Однако, уловив ход своих мыслей, она смутилась и пошла к лифту. Она сказала себе, что вовсе не ждет от него новых приглашений; но еще больше ей не хотелось дать ему повод так думать.

Двери лифта открылись, и оттуда вышел Леон.

— Я подумал, вдруг вы здесь, — сказал он. — Мне нужно поговорить с вами. — Он повел ее в уединенное место в углу холла, отгороженное цветами. — Хотите выпить?

Она помотала головой.

— Только кофе, пожалуйста. — Если уж предстояло говорить с Леоном, то ей нужно иметь ясную голову. Однако, когда принесли кофе, то оказалось, что в него добавлен коньяк.

— Мадемуазель Торнтон, — сказал Леон, неожиданно прервав ни к чему не обязывающие фразы, — я очень вами доволен. Разумеется, вам немного недостает подготовки и опыта, но я смог бы сделать из вас великую манекенщицу.

— Как Туанет?

Она тут же пожалела о своем вопросе. Его лицо стало безжизненно-бледным, темные глаза наполнились тоской, и он отвернул лицо. Итак, он любил эту девушку. И опять она почувствовала укол ревности.

— Кто-то уже пустил слух.

Рени пожала плечами, повторив его жест, и сказала:

— Без этого не бывает. Он повернулся к ней.

— Когда я увидел в витрине магазина ваше лицо, мне на секунду показалось, что вы — ее призрак.

Рени невольно задрожала, но он, ничего не замечая, продолжал:

— Вы обладаете тем же редким качеством — качеством звезды, которое сразу же может вознести неопытную девочку на вершину. С первого же взгляда я распознал это качество в ней, теперь я вижу его в вас. Я могу сделать вас знаменитой.

Стараясь выглядеть непринужденно, она сказала:

— Monsieur, вы, наверное, шутите?

— Нет, я говорю серьезно. Когда не стало Туанет, я остался без лучшей манекенщицы. Мне очень важно иметь рядом с собой девушку, которая вдохновляла бы меня, с которой у меня был бы полный rapport. Моя последняя коллекция can’ est bien. Джулия не вернется. У меня есть вакансия.

— Но вы же можете найти кого-то более квалифицированного, чем я?

— Квалифицированного? — повторил он с издевкой в голосе. — О да! Самых квалифицированных! Школы манекенщиц выпускают их сотнями, одну от другой не отличишь — полное отсутствие индивидуальности. Они мне не нужны. Мадемуазель Торнтон, мне нужно, чтобы вы приехали в Париж и работали у меня полгода или, по крайней мере, до выпуска моей следующей коллекции. Все необходимые формальности я улажу.