— Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы это произошло не с нами, а с другими людьми, Майк.

В груди заныла прежняя боль, я резко бросил:

— Теперь уже ничего не изменишь.

Мария сделала глубокий вдох, словно собралась прыгнуть в воду:

— Если бы не одно обстоятельство...

— Какое обстоятельство?

Она порывисто подалась вперед и, скользнув губами по моей щеке, прошептала:

— Я люблю тебя, Майк. Любила всегда, что бы ни происходило, только поняла это слишком поздно.

Мотор взревел, машина унеслась в темноту. Последний раз на повороте мигнули красные огоньки, и она исчезла.

Все еще чувствуя скользящее прикосновение теплых губ и дыша ароматом ее духов, я пошел к стоянке такси. Мысли путались. Эту женщину невозможно понять. Сплошные противоречия.

В памяти ожил чудесный день — самый счастливый день моей жизни. Мы провели его вместе, и Мария принадлежала мне. Только мне. Почему она тогда ушла с Россом? Это было давно, еще во время войны. Я задумчиво потер изуродованную переносицу — ее сломал Росс. Самого его уже нет в живых. Вообще, с тех времен ничего не осталось. Кроме одного — моей любви к ней.

Мэриен

— Доброе утро, Тони.

Мальчик перебросил из руки в руку бархотку:

— Доброе утро, синьор Вито.

Генри быстро просмотрел стопку газет на столе. Заголовки те же, что и вчера: немцы либо отступают, либо наступают. Всю весну 1943 года пресса была занята освещением боевых действий в Северной Африке. Газеты полетели в мусорную корзину. Настала очередь утренней почты. Тоже ничего интересного: Почувствовав легкое постукивание щетки по ботинку, Вито сменил ногу и выглянул в окно.

По другую сторону улицы за еще голым парком виднелось серое здание Криминального суда. Сейчас Генри чувствовал себя гладиатором, смотрящим на арену. Это чувство было ему знакомо с детства, прошедшего на окраине Нью-Йорка в кварталах Маленькой Италии. Уже тогда его подмывало померяться силами с властями, но просто нарушать законы Генри не собирался, поскольку для этого не требовалось ни таланта, ни гибких мозгов. Вито избрал для себя доходное поприще адвоката, на котором всеми правдами и неправдами спасал преступников от наказания, глумясь над правосудием и справедливостью. Постукивание по другому ботинку означало, что обувь начищена. Вито бросил мальчишке монету в четверть доллара и повернулся к столу. Тут же зазвонил телефон, адвокат поднял трубку. Секретарша сообщила из приемной:

— Сэр, вас хочет видеть мисс Мэриен Флад.

Это имя ему ничего не говорило.

— Что ей надо?

— Клиентка. По рекомендации.

— Кто рекомендовал?

— Она сказала, что все объяснит вам лично. Просила передать что платит вперед и наличными.

Вито ухмыльнулся. Кто бы ни была эта женщина, правила игры она знает.

— Проси.

Через мгновение дверь открылась и появилась секретарша, за которой следовала молодая женщина. Вито поднялся навстречу. Секретарша представила их друг другу:

— Мистер Вито. Мэриен Флад.

Молодая женщина подошла к нему и протянула руку. Он пожал ее. Рукопожатие было твердым и небрежным, как у мужчины, однако какие-то электрические флюиды сразу давали знать, что это женщина. Она произнесла низким приятным голосом:

— Господин Вито, спасибо за то, что вы согласились принять меня.

Генри указал на стул перед столом:

— Рад вас видеть. Садитесь, пожалуйста.

Секретарша подхватила с дивана его скомканное пальто и тихо вышла.