Мария не ответила. С застывшего лица на Росса в упор смотрели бесстрашные темные глаза, но парень уже ничего не замечал. Тупое упрямство строптивой девчонки только подогревало его нетерпение. Он попытался сорвать полотенце, но и это не удалось: Мария так крепко вцепилась в его край, что побелели костяшки пальцев. И тут отказали тормоза. Таившаяся в самой глубине его существа неведомая злая сила вдруг вырвалась наружу, наполнив Росса радостью свободы и власти над другим человеком. Он легко поднял руку и наотмашь ударил Марию по лицу:

— Ложись, сука! Чего тянешь? Фрэнси сказала, что ты даешь.

Девушка вжалась в стену и словно окаменела... На розовой щеке белели следы его пальцев. Через минуту слабая улыбка раздвинула ее губы и, опустив глаза, Мария томно прошептала:

— Милый...

Росс самодовольно ухмыльнулся: давно бы так. Все они одинаковы, эти малолетние дешевки — упираются, набивают себе цену, а как только объяснишь по-свойски, кто хозяин, сразу становятся шелковыми.

Росс решительно сдернул с нее полотенце, но тут же согнулся пополам, ослепленный адской болью. Он слишком поздно заметил быстрое, коварное движение ее колена и не успел увернуться от резкого удара в пах. Еще не понимая, что произошло, Росс попытался удержаться на ногах, но потом качнулся и упал. Скорчившись на холодном кафеле и шаря рукой по полу в поисках опоры, он простонал белыми губами:

— Мария! Боже, Мария...

Еще минуту она бесстрастно наблюдала за беспомощными движениями Росса, потом перешагнула через него и сгребла со стула свою одежду. Он почувствовал, как потянуло сквозняком из двери и, пересиливая боль, открыл глаза. Мария стояла на пороге.

— Ты ошибся. Росс. Для этого надо было приводить сюда не меня, а Фрэнси.

Боль стихла, но он боялся шевелиться.

— Я хотел тебя, Мария. Ты мне нравишься...

Она ответила спокойно, словно вразумляя ребенка:

— Запомни: я делаю только то, что считаю возможным для себя, а это — невозможно. За какого сорта девушку ты меня принимаешь?

Дверь закрылась, он остался один. Перед глазами, как в кино, промелькнуло радостное лицо вылезающей из ванны Марии. Боль вернулась и, обращаясь к холодной плитке под его щекой, он простонал:

— Мария! Какого ты сорта девушка?

Ожившая боль в паху вернула Росса к тому моменту, когда он с трудом поднялся с пола и по стенке дотащился до постели.

— Тебе лучше?

Росс узнал голос Марии, но, повернув голову, увидел только огонек сигареты. Светящееся пятнышко по дуге поднялось вверх, вспыхнуло и, тлея, опустилось на прежнее место.

Росс неприязненно поморщился: похоже, одеяло положила она. Скажите, какая заботливая!

— Росс, хочешь затянуться?

— Да, если позволишь.

Он услышал осторожные шаги, увидел движущийся силуэт на фоне синеющего окна, потом почувствовал, как прогнулась под ее тяжестью кровать. Мария села на краешек, осторожно вложила в его руку сигарету. Росс глубоко затянулся.

— Который час?

— Около девяти.

От второй затяжки он окончательно проснулся.

— А где остальные? Все еще внизу?

— Нет. Когда мы втроем поднялись сюда и увидели тебя на постели, Фрэнси ужасно испугалась. Они уехали домой.

— И Джимми?

— Да.

Росс замолчал, с горечью размышляя о сбежавшем друге. Впрочем, Джимми никогда им не был. Вот Майк — совсем другое дело, Майк никогда бы так не поступил. Росс не успел как следует обдумать поведение Джимми и Майка, потому что в голову неожиданно пришла мысль, от которой прошиб холодный пот:

— Ты, конечно, им все уже доложила?

— Нет. Зачем? Это их не касается.