Росс растерянно повернулся к зеркалу — из него дико таращило глаза бледное, всклокоченное существо в белом саване.

Росс улыбнулся, потом рассмеялся, потом, хохоча во все горло, крикнул:

— Подожди меня, Мария! Я отвезу тебя домой.

— Не стоит подъезжать ближе. Наверняка отчим сидит у окна.

Он молча остановил машину и, обойдя ее, открыл перед девушкой дверцу. Некоторое время они молча стояли на тротуаре, потом Мария протянула руку:

— До свиданья, Росс. Благодарю за прекрасную прогулку.

Это было сказано так просто и искренне, что у Росса словно камень свалился с души. Он нежно пожал ее руку.

— Я смогу тебя увидеть еще, Мария?

— Если хочешь.

— Очень хочу.

Росс поднял ногу, собираясь поставить ее на подножку, и тут же съежился — снова напомнила о себе резкая боль в паху.

Мария, конечно же, заметила это.

— Росс, я не хотела бить тебя так сильно.

— Мне не на кого обижаться — сам виноват.

Она заторопилась:

— Пора идти, а то старик взбесится.

— Скажи, какой у вас номер?

Мария недоуменно смотрела на него, явно не понимая, о чем идет речь.

— Я бы хотел тебе позвонить...

— А, ты о телефоне! Так у нас его нет.

Теперь недоумевал Росс:

— Вообще нет телефона? А как же мне связаться с тобой?

— Если хочешь, позвони в кондитерскую мистера Рэнниса напротив биллиардной. Обычно я бываю там в три часа.

— Можно позвонить завтра?

— Можно. Спокойной ночи. Росс.

— Спокойной ночи, Мария.

Росс смотрел, как она шла по темной улице к дому и любовался ее легкой, уверенной походкой. В гордой посадке высоко поднятой головы угадывалось врожденное достоинство. Да, это — хозяйка жизни.

Через несколько минут девушка подошла к своему подъезду, поднялась на крыльцо. Стихло цоканье невысоких каблучков.

Росс сел в машину и медленно поехал по опустевшей улице. Возле биллиардной он остановился. В окнах еще горел свет.

Опершись на кий, возле стола стоял Джимми. Он вполголоса что-то рассказывал окружившим его ребятам и был настолько поглощен этим, что не заметил подошедшего сзади приятеля. Росса поразила та особая интонация, какая обычно сопровождала похабные анекдоты.

— ... как хорек. Росс валялся на кровати. В отключке. Можно было подумать, что ему открутили башку. Моя девушка говорит: «Надо сматываться, пока не нагрянула полиция». А та, другая — ни в какую — нельзя его бросать одного, и все. Ну, мы смылись, а она осталась караулить своего...

Над столом повисло напряженное молчание — ребята заметили Росса.

Джимми почувствовал что-то неладное и быстро обернулся. Последние слова застряли у него в горле, лицо сначала растерянно вытянулось, потом исказилось жалкой улыбкой:

— А, Росс! Как ты себя чувствуешь, дружище? Отлично мы сегодня повеселились, правда?

Лицо Росса побелело от ярости. Он с трудом разжал челюсти и медленно проговорил:

— Трусливый ублюдок! Шакал, почему ты убежал?

Каждое слово жгло Джимми, как тяжелая капля расплавленного металла.

— Росс, послушай, я все тебе объясню. Фрэнси испугалась и решила ехать домой. Мне пришлось ее проводить. А с тобой осталась Мария. Она сказала, что ни за что тебя не оставит.

Росс медленно обошел стол.

Предчувствуя дальнейший ход беседы, ребята молча отошли в угол биллиардной подальше от Росса и Джимми.

— А если бы я действительно тяжело заболел? Если бы мне понадобилась помощь, а рядом осталась только слабая девчонка?

Лицо Джимми кривила натянутая улыбка, но в глазах загорелся животный страх:

— Эта девушка не такая слабая, как кажется, и вполне могла бы тебе помочь.