|
– Ну, уж извините… Надеюсь, вы, Широких, против? – Я воздержусь, – задумчиво ответил Широких, – пока что я воздержусь… КАБИНЕТ ПОСТЫШЕВА Владимиров сидел за столом, перелистывая бумаги в папках, оставленных ему Постышевым. Павел Петрович, вернувшись из театра, подивился тому, как гладко причесан его гость; лицо свежее, будто спал он не два часа, а добрых десять; щеки лоснятся после бритья, и в прокуренном кабинете легко пахнет довоенным сухим одеколоном. – Эк вы, однако, лихо со сном управились, – сказал Постышев, – я думал, вы часика три четыре на ухо надавите. До восьми еще времени хватит. – Выход назначен ровно на восемь? – Да. Надо, чтобы вы ночью перешли границу нейтральной зоны. – Я просмотрел материалы из Владивостока. Увы, там слишком много благоглупостей и сплетен. Пишут, например, что Меркуловы – болваны и кретины, Гиацинтов – глупый трус, японцы – хуже баранов, американские резиденты – доживающие последний день кровавые империалисты. Если Меркуловы – кретины, то мы, следовательно, еще большие кретины: кому проиграли, кому Владивосток отдали?! Если полковник Гиацинтов трусливый болван, то почему все таки наши люди взяты его контрразведкой? Что за манера у нас такая появилась идиотская – безответственно болтать о враге все, что угодно, только потому, что он враг?! Как тут не вспомнить про услужливого дурака! Простите, Павел Петрович, – оборвал себя Владимиров, – просто я очень зло принимаю фанфаронство и комчванскую благоглупость. – Ничего, ничего, вслух посердиться – куда как облегчает. Я иной раз по ночам в кабинете ору – стены звоном дрожат. Помогает. Теперь я хочу вам кое что порассказать. Сейчас во Владивостоке было несколько очень подозрительных арестов в большевистском подполье: по видимому, в организацию проник провокатор. Поэтому вам придется работать пока что автономно. Вас найдут, когда в этом появится необходимость, вы сами никого не ищите. Связь у вас будет идти через товарища Чена. Это Марейкис, бухарец, опытный чекист. На корейца похож, поэтому – Чен. У него налажена почта через торговцев наркотиками, которые ездят в Харбин. Но это, как говорится, его дело. Ваше определено для вас Феликсом Эдмундовичем достаточно точно. Предпринимать что либо вы можете только в экстреннейших случаях. По обычным делам не надо, сдерживайте себя, как ни горько порой может быть. Теперь еще вот что: во Владивосток приехал из Дайрена ваш знакомый – Ванюшин, редактор «Ночного вестника». – Николай Иванович?! – Да. Вы, кажется, у него работали при Колчаке в пресс центре? – Громил красных дьяволов печатным словом. – Как вы с ним расстались? – Товарищами. Он считает, что я эмигрировал в Лондон. – Это очень здорово, потому что сейчас Ванюшин – третий человек, сразу же за Меркуловыми. – Любопытно. – Теперь вот что… С финансами у нас, как всегда, ни к черту, поэтому мы только самую малость для вас приготовили. – Я понимаю. – Когда пойдем знакомиться с провожатыми, обговорим запасные формы связи. Пароль… Хотя, пожалуй, пароль там не нужен. Чена вы по фотографии узнаете, слова тут ни к чему. Встретит вас на вокзале Васильев, он легал, руководитель профсоюза грузчиков, это – вторая, запасная ваша связь. Парень он обаятельный, добрый парень. Любимец рабочего Владивостока. Если, не дай бог, какие нибудь неожиданности – Чена найдете в кафе «Банзай». |
