|
Мы тебя догоним, нам поболтать пять минут надо с Максимом Максимычем. Гиацинтов взбросил на плечо карабин, обмотал шею толстым шарфом и сказал: – Полегоньку двинулись. Тимоха и четверо филеров шли впереди. Чуть поотстав, шли Гиацинтов с Исаевым. – Макс, мне очень хотелось побеседовать с вами под открытым небом, – тихо говорил Гиацинтов, – а то в городе никак не уединишься. Звать к себе – интеллигенция сразу станет вас сторониться, как возможного агента охранки. У вас? Там всегда полно народу. А в кафе «Банзай» вы столь часто бывали с Ченом, что вас слишком хорошо запомнили. Там что, кулинары отменны? – В «Банзае» прекрасно делали рыбу. – По монастырски? – Нет, это обычно. Мне там нравились креветки, зажаренные в мясе осетра. – Да, да, как то раз я пробовал это, очень вкусно. Но мы отклонились в сторону от разговора. Он будет краток. Я ничего не хочу знать о вашем прошлом, хотя оно крайне занятно и изобилует многими белыми пятнами, подобно карте Антарктиды. Меня занимало ваше настоящее, оно элегантно, оно достойно вас. Вы – обаяшка, а это не достоинство человека, это его профессия. Но волнует меня ваше будущее. Сегодня после отстрела зверя, когда я подойду к вашему номеру, вы мне скажете «да». Понимаете? – Я готов сказать вам «да» прямо сейчас. Мне только не совсем понятно, о каком «да» идет речь. – Вам пять лет? Вы плохо выговариваете букву «р»? Вы еще мочитесь в кроватку? Перестаньте, дуся, мы ж с вами люди вполне зрелого возраста. – А если «нет»? – Умница. Хорошо, что вы сказали про «нет». Я запамятовал сказать вам об этом. Если я услышу «нет», то завтра мы будем хоронить вас, как случайно застрелившегося на охоте. – Такая жестокость, Кирилл Николаевич, – улыбнулся Исаев. – С людьми вашей профессии и ваших связей мне иначе нельзя. – Клянусь богом, я буду нем как рыба. – Мне уже говорил про это наш приятель Чен, – глядя в глаза Исаеву, сказал полковник. – Ув ле чен, – пошутил Исаев. – Неужто вы не знали, что Чен – это чекист Марейкис? – тихо спросил Гиацинтов. – Сейчас начну хохотать и спугну изюбря, полковник. – Бросьте. Партия сыграна, надо выбирать достойный выход. – Вы знаете, что у многих контрразведчиков мания подозрительности – профессиональная болезнь, полковник. Нет? – Наслышан. – Любопытно, а в вашей конторе есть профсоюз, который защищает права безнадежно занемогших на боевом посту? – Хватит, – поморщился Гиацинтов и прибавил шагу, придерживая Исаева под руку. – Только не вздумайте шутить. Целить в изюбря буду один я. – Знаете, Кирилл Николаевич, что то мне не хочется идти на охоту. Я домой пойду. – Значит, «да»? – Нет. – Это пока «нет». А домой я вас не пущу. Вернее, по дороге домой с вами и произойдет несчастный случай. Право, я не шучу. В нашей профессии есть одна опасность: заиграться. А я с вами заигрался. Мне обратно нельзя отрабатывать. Исаев оглянулся: следом за ними шел еще один филер, который, по видимому, все время сидел в машине и должен был идти замыкающим. – Так что вот, Максим Максимыч, поймите меня как человек, владеющий пером: я заигрался. И вы мне нужны. А зачем – я скажу вам после того, как услышу «да». Если «нет» – считайте себя покойником. Разведчик обязан быть не только актером. В еще большей степени он обязан обладать даром режиссера, который может нафантазировать, а потом поломать уже нафантазированное, придумать новое и остановиться на самом талантливом. |
