|
Да не вышло. Премьер министр ввела чрезвычайное положение, президент отменил его, а сейчас в дело вмешались сохранявшие нейтралитет армейские генералы и заварилась такая каша, что нас бросили на произвол судьбы. Я стал рассовывать гранаты по карманам. – А что президент? – Убит, – сказал Опанас. – Премьер министр договорилась с генералами. Хотя такой слушок еще прошел, будто это туфта, президент на самом деле в Москву успел свалить и к русским за помощью обратился. Хрен поймешь, правда или брешут. Ну да, обратился он там или нет, а наш наниматель, потерпевший поражение, уже, наверное, летит на личном самолете куда нибудь на Мальдивы. Армия скоро сомнет президентскую гвардию. Премьер министр при поддержке генералов – если только русские вовремя не введут свои войска, проигнорировав протесты Евросоюза, – станет первым диктатором Нэзалэжной Украины. А нас, ставших ненужными ополченцев с наемниками, просто раздавят, как мошку между двумя ладонями... Теперь каждый за себя – надо выбираться из этой мясорубки. Обидно, что мне заплатили только половину обещанной суммы и вторую часть оставшихся денег теперь не видать. А ведь хватило бы покончить наконец со всем этим и открыть свое дело... – Выбираться надо. – Барцев оглянулся. – На Майдане грузовики ждут. – Почему на Майдане? – удивился я. – Он же внизу, между холмами. Кто в таком месте сбор устраивает? Опанас пожал плечами: – Не знаю, говорят, на Институтской сейчас еще опасней, а с другой стороны... Он не договорил – присел, дернув меня за рукав, когда с холма за статуей донесся шум мотора, а следом беспорядочная стрельба. – Уходим, пилот, быстро. Опанас побежал обратно в кусты, я за ним. За спиной хрустнули ветки, когда Барцев вломился следом. * * * Из окон здания Кабинета министров на улице Январского Восстания работали снайперы, пришлось делать большой крюк. Опанас оказался разговорчивым мужиком, поведал, что родом из запорожских казаков, а Барцев откуда то из под Винницы, служил там прапорщиком в мотострелковой бригаде, прежде чем подался в наемники. Еще черноусый рассказал, что на Майдане сколачивают колонну из грузовиков, которая всех оставшихся в живых наемников должна вывезти в лагерь, наскоро разбитый в одном заброшенном колхозе под Броварами. Там же на бывшем колхозном поле устроили аэродром. Когда он заговорил про это, я и вспомнил, что видел Опанаса на том самом аэродроме, когда украинский конфликт только разгорался и мы прилетели сюда. Взвод наемников, где служил Опанас, прислали охранять наши самолеты, ими еще командовал седой сержант из Донецка... Как же его звали? Вспомнить имя не удалось: двигаясь по бульвару Леси Украинки, мы нарвались на группу гвардейцев, засевших в одном из домов. Пришлось поворачивать на Госпитальную – название улицы я сумел прочесть на покосившейся табличке, висящей на стене магазина с выбитой витриной и трупом в распахнутых дверях. Гвардейцы попытались нас преследовать, хотели, наверное, взять живыми. Я бросил в них две гранаты и израсходовал почти весь боекомплект, прикрывая отходящих к Дворцу спорта Опанаса с Барцевым. Догнал наемников у площади Льва Толстого. Мы успели добежать до Крещатика, когда совсем рядом громыхнуло. Не знаю, что там взорвалось, – может, выстрелили управляемой ракетой? Мы присели за мусорным баком, и Опанас сказал: – Вон, видите, домина с лепниной на крыше? Это рынок крытый, Бессарабским называют. Огонь быстро исчез, ветер унес дым, и стало ясно, что по зданию отработали термобарическим боеприпасом. – Ох ты! – Барцев машинально потрогал свой черный шлем. – Как по крыше ему засадили... Чья это вертушка была? Вон она, за дома полетела. – Не знаю, – сказал я. – В нацгвардии таких машин вроде нет. Запах гари висел над Крещатиком, лучи вечернего солнца едва пробивались сквозь дым. |
