И все-таки я не мог скрыть облегчения, когда увидел, что вытянул короля пик. Арне открыл свою карту — это была двойка треф.

— Увы, мельче карты быть уже не может, — сказал он покорно. — Выходит, я первый ночую в комнате капитана.

Карстен вытянул четверку бубен, а Танкред — бубнового валета.

— Итак, сегодня ночью я должен изгонять из этой комнаты злых духов, — сказал Арне. — Завтра ночью там будет ставить свои оккультные эксперименты Карстен. Послезавтра очередь Танкреда. И завершит игру Пауль. Он же отвечает за похороны, если мы один за другим скончаемся от шока.

Моника нахмурилась.

— Не нравится мне эта игра, — заявила она. — У этой мальчишеской забавы могут быть трагические последствия. Разве может кто-нибудь знать…

— Решение принято четырьмя голосами против двух! — объявил Танкред. — И вообще, в большинстве европейских парламентов голоса оппозиции во внимание не принимаются. Я согласен с Арне: это действительно азартная игра. Думаю, что за четыре ночи мы подойдем к истине.

Карстен кивнул:

— И к истине, и к нервной клинике. Но я одобряю этот план.

Глава седьмая

ИНТЕРМЕЦЦО В ДОЖДЛИВУЮ ПОГОДУ

В половине десятого я спустился вниз, настроение там царило самое радужное. Эбба и Моника накрывали стол к завтраку. В лучах предосеннего солнца нежился рулет из телятины, поблескивали сардины и вспыхивал желтым огнем апельсиновый джем. Уютно примостившись у камина, Танкред изучал старый номер «Нью-Йорк газетт».

— Мир дому сему, — сказал я. — А наш хозяин еще не показывался? Его как, можно еще числить среди живых?

— Да, я слышала, как он возился в этой камере ужасов, — сказала Эбба. — Я постучала, хотела зайти проведать его, но он почему-то запер дверь. Сказал, что скоро придет. Стало быть, пока жив. Правда, голос у него звучал как-то глухо.

— Это ничего не значит, — сказала Моника. — Арне тщеславен, как французская гетера. Он никогда не покажется на люди, не завершив утренний туалет и не вымыв лицо лавандовым мылом. А вот и он!

Заскрипела лестница в прихожей, дверь распахнулась и в кухню вошел Арне. Меня сразу же поразило его застывшее лицо. Оно напоминало гипсовую маску. Кожа была серая, как после бессонной ночи.

— Господи, что с тобой? — воскликнул я. — Можно подумать, ты всю ночь пьянствовал. Неужто старый капитан явился к тебе с бутылкой? Тебя преследовали ночью кошмары а-ля Эдгар По? Рассказывай скорей!

Арне покачал головой.

— Рассказывать нечего. Просто у меня была бессонница, вот и все. А теперь я голоден как волк. Давайте скорей завтракать.

За столом царило гнетущее молчание. Арне был похож на индийского Будду, движения у него были механические, глаза — пустые. Мы украдкой поглядывали на него. Рука у него дрожала: когда он хотел срезать верхушку яйца, нож звякнул о рюмку. Мне он напомнил неопытного оратора, которому предстоит произнести тост.

— Словом, ночь была как ночь, ничего особенного? — начал Танкред. — Тебе даже нечем порадовать журналистов из «Дагбладет»? Ну, а видения, шорохи, хотя бы звон цепей?

— Увы, ничего сенсационного. Ночь прошла спокойно. Даже чересчур. В комнате было тихо, как в склепе, эта тишина камнем давила на грудь, я чувствовал себя глухонемым. Собственно, из-за этой тишины я и не мог спать. Очень душно, наверняка днем будет дождь.

Голод Арне оказался сильно преувеличенным, он съел всего два бутерброда и выпил чашку кофе, потом встал и вытер рот салфеткой.

— Прошу меня извинить, — сказал он.