Графиня улыбнулась и ответила:

— Ну вот, узнаю свою кормилицу. Меньше слов — больше дела.

Сказала и уже весело рассмеялась.

Конец интерлюдии

Почему-то, немного постояв возле огорода, я почувствовал дикую усталость. Да и рана на ноге начала подергивать. Всё-таки рано я начал нагружать ногу. Надо бы правда полежать пока, дать возможность ране зажить. Не торопясь, сильно хромая, я отправился домой и улегся в кровать. К вечеру почувствовал стремительно повышающуюся температуру. Раз начало потряхивать, значит, точно поднялась больше тридцати восьми. На всякий случай, я ещё раз обработал рану перекисью и сделал перевязку. После этого заглотил таблетку антибиотика и после недолгих раздумий закинул в пасть ещё и жаропонижающее. Думаю, что от него точно хуже не будет. После такого лечения очень быстро уснул. Проспал до самого утра, как убитый, даже не шелохнувшись. Это я так думаю, потому что проснулся в том же положении, в котором засыпал.

Утром почувствовал себя лучше. Жар спал. Рана, хоть и немного побаливала, но уже не дёргала. Немного понежившись в постели, я поднялся и принялся заниматься гигиеной. Сегодняшний день обещал быть насыщенным разными делами, надо настроиться на плодотворной труд.

После плотного завтрака и кружечки кофе пришлось заняться делами, попутно размышляя:

— Как я буду обходиться без этого напитка? Его надолго не хватит, благодаря одной прекрасной особе, которая пристрастилась к нему не по-детски. Даже не знаю, каким образом буду выкручиваться, когда закончатся все запасы?

Закончив насыщаться и кайфовать, я занялся сначала Егором, с которым вчера так и не поговорил, а потом людьми, отобранными Степаном для партизанского отряда.

С Егором получилось просто и быстро. Он сам понимал, что упорол косяк. Поэтому сразу начал просить прощения и обещать, что больше подобное не повторится. Пришлось поверить и на первый раз простить. Я предупредил, что в случае ещё одного подобного залета с его стороны, он получит двойное наказание. Егор после разговора хоть и вздохнул с облегчением, но при расставании поглядывал на меня с опаской.

С кандидатами на вступление в будущий партизанский отряд я беседовал по очереди. Стараясь понять, подойдёт ли для моих дел тот или иной человек. Я даже не думал отказываться от кого-либо из них. Мне ведь помимо боевого подразделения понадобится и хозяйственное. Я пытался определить, кого и где буду использовать.

Пришлось провести за разговорами большую часть дня. Люди ведь не все находились здесь. Приходили частями, иногда по десятку и более человек. Когда количество перевалило за две сотни, я задумался, не погорячился ли я. Как-то не рассчитывал я на такое количество народа. Хотел было прекратить набор, но не стал. Сколько наберётся, стольких и буду использовать. Справлюсь как-нибудь. В итоге, в общей сложности мне придётся выкупать у графини двести пятьдесят одного человека.

Хорошо, что хоть денег хватает с запасом, притом, огромным. Даже с учётом премии, которую я планирую выдать солдатам, мне хватит средств выкупить ещё раз десять по столько же. Кстати, до венчания бойцам денег давать нельзя. Боюсь местные дамы мухой приберут к рукам парней, ставших в одночасье богатыми. Нет уж, выдам через пару дней. Пусть выбирают себе спутниц на свежую голову и по трезвой.

К концу дня пришлось выдержать ещё одно настоящее словесное сражение с местным служителем культа. Как-то так получилось, что мы дружно забыли уведомить его о будущем венчании. Понадеялись друг на друга, вот и закосячили.

На редкость упорным оказался дядька. Твердил одно и то же. Дескать, не положено так делать, и все тут. Он не реагировал даже на моё упоминание об идущей войне. Никак не соглашался, даже от денег отказался. В итоге, мне это надоело. Я приказал седлать лошадей.