|
Прорвали мы в тот раз ихнюю оборону, ворвались в блиндаж. Ничего не скажу — оборудован по высшему классу. Тройной накат, стенки свежим тесом обшиты, нары добротные, с матрасами и все такое прочее. А вот по стенам — похабщина такая разрисована, что нам аж стыдно стало. И вша всюду кишит, до тошноты. А из всей культуры — колода мятых карт, тоже похабель сплошная. А хвалятся про себя: «культурная нация». Мне мой дед уже после войны рассказывал (в нашем доме немцы стояли), какие они культурные. При женщинах и детях всякую нужду справляли. За столом — извините — воздух портили, кто громче, и ржали при этом. Девчонок малых насиловали, казнили по-всякому… Культурные! А мы для них — русские «швайны».
Нет, у нас на флоте не так было. А уж на лодке — тем более. Карт у нас не было вовсе. Но и не было ни одной подлодки без своей библиотеки, из хороших книг. Шахматы, шашки. Домино не держали. Домино — игра азартная, «козла» забивать надо с треском, а нам шуметь на глубине не приходилось. Наш одессит даже песню по случаю сочинил. «Козел — животное морское, но не подводное оно…» — дальше-то не помнится, но смешная песня получилась. Байка такая была, если слышали: мол, танк — это братская могила на четверых, а про нас говорили: кильки в банке. Конечно, в лодке, особенно под водой, сумрачно на душе бывало. Давит сверху и с боков, черная глыбь под днищем холодом дышит. Тут самое время на хорошее отвлечься. Военком наш часто повторял: «Хочешь всегда человеком оставаться — читай!» И мы читали. Когда поврозь, каждый сам по себе, когда кто-нибудь вслух. Хорошая книга — большая сила, она человеку многое открывает, он вдаль начинает смотреть. И про себя серьезней понимать. А если не читали, то свободные от вахты собирались вокруг Военкома. Ну, вокруг — не точно сказано. В лодке в кружок не больно-то соберешься, чуть ли не друг на дружке сидели. И взахлеб слушали. Военком наш человек очень грамотный был, очень серьезный. И разговор возле него как то сам собой возникал. То он о положении на других фронтах расскажет, то об искусстве беседу заведет или о каком интересном великом человеке. А чаще всего об истории подводного флота. И столько мы нового об этом узнавали, что и на свою «Щучку» не то чтобы другими, а более зоркими глазами стали смотреть. С уважением к таланту, к мысли человеческой пытливой… Ребята наши очень беседы эти любили. Мы ведь тогда все простые были. Специалисты по своему делу, конечно, классные, но общей культуры, богатства знаний не хватало — все ведь из простого народа, из рабочих и крестьян. И впитывали все новое с жадностью — как чистая ветошь солярку. Особенно Трявога наш, мужичок ярославский. Толковый, хваткий, с хитрецой, и на все новое — рот буквой «О» держал. Так ему все в новинку было. И вот как то про фашизм разговор пошел. По одному приметному случаю.
Довелось нам как-то под водой, вслепую, с немецкой лодкой в «салочки» играть. Мы уже в базу шли, а тут Радист радиограмму принял: в нашем квадрате воздушная разведка обнаружила конвой — танкер и два сторожевика охранения. Ну, что такое танкер для фронта — объяснять не надо. Надо атаковать. А у нас всего две кормовые торпеды остались. Значит, будем на «пистолетный» выстрел подходить. Чтобы наверняка. Штурман рассчитал время, проложил новый курс. Шли пока в позиционном положении. Набивали воздух в баллоны, подзаряжали аккумуляторы, проветривали отсеки. Немного штормило, лодку валяло с борта на борт — высокая рубка размашисто увеличивала крен. Волна заливала палубу, врывалась на мостик. Низко над нами суетливо бежали плотные облака. Но тем не менее сигнальщики поглядывали и на хмурое небо. — Где-то здесь, — сказал Штурман. |
