|
Встань лицом к ней на соответствующем удалении и спиной к камере. Мистер Херрик, вы – спутник миссис Байноу, который идет по левую сторону от нее. Встаньте рядом. Нет, ближе. Еще ближе, как у нас на диапозитиве. Вот, так уже лучше. Теперь слушайте внимательно. Вы медленно идете рядом, как вдруг этот мужчина подскакивает к миссис Байноу и явно намеревается до нее дотронуться. Вы инстинктивно вскидываете руки и загораживаете ее, пытаясь уберечь ее от вероятного злоумышленника. Не обдумывайте, как это сделать, а делайте так, как вам взбредет в голову, это чисто рефлекторный жест. Давайте! Я, играя Мурлыку, дернулся вперед, а Херрик вытянул руки, заслоняя от меня Айрис Иннес. – Еще раз, пожалуйста, – потребовал Ниро Вулф. – Не отталкивайте его, а просто загородите ее от нападения. Давайте! Я снова рванулся вперед, а Херрик выставил руки. Вулф кивнул. – Благодарю вас. Мисс Иннес, останьтесь на месте. Мистер Пицци, замените, пожалуйста, мистера Херрика. Скиннер вполголоса сказал Кремеру что то такое, что я не разобрал, а тем временем пузатый и черноволосый Огастес Пицци встал рядом с Айрис Иннес и начал входить в роль, кинув на меня свирепый взгляд. Он сыграл с большим вдохновением, чем Херрик, а затем, повторив эпизод дважды, уступил свое место Алану Гайсу. Гайс, судя по выражению его лица, считал, что мы занимаемся полной ерундой, но тем не менее уступил и послушно отыграл оба дубля. – Достаточно, – произнес Вулф. – Займите, пожалуйста, свои места. Он снова развернул фильмоскоп и передвинул его на край стола. – Мистер Байноу и мистер Фримм, – сказал он, – я думаю, что вам тоже стоит взглянуть на этот снимок. Однако им пришлось подождать, потому что и Кремер и Скиннер захотели еще раз посмотреть на диапозитив. Последним к фильмоскопу подошел Миллард Байноу. Он склонился над ним секунды на три, не больше, после чего вернулся к красному креслу и уселся – прямой, как палка. – Я вижу, куда вы клоните, Вулф, – проскрежетал Кремер, – но будьте осторожны. – Непременно, – заверил Вулф. Его глаза обвели всех присутствующих. – Разумеется, я собираюсь исследовать гипотезу о том, что миссис Байноу убил Генри Фримм. После нашего эксперимента было бы просто безумием не сделать это. Все три участника вытягивали руку примерно одинаково, ладонями наружу, в то время как у мистера Фримма, как видно на диапозитиве, ладонь правой руки повернута внутрь; более того, кончики большого и указательного пальцев соприкасаются, что совершенно нелепо. У всех троих участников эксперимента, как вы видели, пальцы обеих рук были растопырены. Объяснить положение ладони и пальцев мистера Фримма можно только одним единственным образом: он собирается воткнуть иголку в живот миссис Байноу. Скиннер что то сказал, Фримм собрался было встать, но остался на месте, а с губ Айрис Иннес слетело какое то восклицание, но поразил меня Миллард Байноу. Его нижняя челюсть отвалилась, а голова мерно моталась слева направо и обратно, от Вулфа к Фримму – как у марионеточного болванчика. Заговорить он даже не пытался. А вот Фримм попытался. – Здесь, между прочим, свидетели, Вулф, – угрожающе сказал он. Вулф посмотрел на него в упор. – Да, сэр, я знаю. Я только сейчас впервые увидел этот снимок, и у меня было слишком мало времени, чтобы принять все меры предосторожности. Мистер Байноу столь нетерпеливо подгонял меня, что я позволил ему собрать вас всех здесь, хотя не имел ни малейшего представления о том, что с вами делать. И признаюсь сразу, вся затея могла бы провалиться, если бы мистер Гудвин не принес этот снимок. |
