— Какие враги?

— Ты чего, совсем не понимаешь? Сперли у него одежонку-то!

— Ой, да кому это надо! Скажешь тоже!

— Мальчишки озоруют.

— Ой ли, озоруют! Времена-то сейчас какие! Год-другой пройдет, глядишь — а под носом ворюга вырос!

— А чего далеко-то ходить! Сережка Колькин два года назад одних яблок сколько у меня свистнул! И ведь у самих-то яблоки с голову будут, а все у меня шарился, окаянный!

Гельку начал раздражать этот бесконечный разговор с перемыванием косточек каждому встречному-поперечному. Интересно, а вчера эти же самые тетки точно так же обсуждали ее саму? Да наверняка! Им же неважно о чем, лишь бы языки распустить. Небось, сами же у ее плетня стояли в ожидании, пока она купаться пойдет!

— Нюр, а Глашка-то что твоя?

— Ой, плохо. Совсем доиться перестала.

— А ты на клевер ее водила?

— Водила. Не помогает.

— Ну, тогда к ветеринару ее вези.

Гелька многозначительно покашляла, но увы: на ее тонкий намек тетки не обратили ни малейшего внимания. Тогда она не выдержала:

— Женщины, вы что-нибудь берете? Или у вас тут заседание клуба по интересам?

Все трое дружно поджали губы. Нюра, демонстративно игнорируя Гельку, обратилась к продавщице:

— Надь, дай мне тогда, что ли, как обычно. Продавщица неторопливо принялась выкладывать на прилавок хлеб, одновременно бросая на Гельку полные презрения взгляды. Гелька же с ужасом наблюдала за тем, как Нюра укладывает в огромную полиэтиленовую сумку не то двенадцатую, не то пятнадцатую буханку кряду. Она что, сухари сушить собралась? Или квас в промышленных масштабах варить?

Расплатившись за покупку, Нюра гордо покинула магазин. Все это время троица теток хранила гордое молчание, чтобы городская выскочка почувствовала, как она обидела почтенных людей, но увы: эффект был совершенно противоположным. Для уставшей от их болтовни Гельки молчание было сродни пролитому на сердце бальзаму.

Вторая тетка, как ни странно, тоже пришла в магазин исключительно за хлебом.

— Надь, мне шесть буханочек.

Глаза Гельки округлились. Ну ладно, шесть — не пятнадцать, но куда же так много? От хлеба полнеют! А тетки и так тонкими талиями похвастаться не могут, плюшки безразмерные!

— Возьми денежку, Надя! — Тетка протянула продавщице смятую купюру, а сама принялась паковать хлеб.

— Ну, чего вам? — с подозрением глядя на Гельку спросила продавщица.

— У вас есть что-нибудь для людей, ведущих здоровый образ жизни? Например, диетические хлебцы?

Продавщица уставилась на Гельку как на диковинного зверя, и, поджав губы, ответила:

— Отродясь не было. Хлеб есть, а хлебцы мы сами печем, если надо. С маком, с изюмом…

Гелька поморщилась. Судя по всему, они с продавщицей говорили на разных языках.

— А быстрорастворимые и малокалорийные каши? В пакетиках?

— Есть! — уверенно отозвалась продавщица, махнув рукой в сторону мешков с крупами.

— Так они же не быстрорастворимые и не в пакетиках! — возмутилась Гелька. — Вы что, не слушаете, о чем я вас прошу?! Мне нужна именно быстрорастворимая каша!

— А что: вы куда-то торопитесь, женщина? — съязвила продавщица. — А что до пакетиков, если они вам так нужны, так я их вам продам. А дома уже рассыплете кашу так, как вам нравится, если вам охота ее из пакета лопать, а не из кастрюли.

— Хорошо, но хоть йогурты-то у вас есть? Обезжиренные творожки? Сметана?

— А зачем? У нас у всех все свое: и творог, и масло и сметана.