От последней мысли у Германа по спине пробежал мерзкий холодок. Неужели и вправду пошел последний день его жизни? Как же все нелепо повернулось! И он хорош, не сообразил сразу сказать похитителям, что Ангелина больше не имеет к нему никакого отношения! Или вовсе соврать, что не знает такую женщину. Хотя бесполезно: эти изверги, скорее всего, ему бы не поверили.

Неужели спасения нет?! Герман запоздало сообразил, что вместо того, чтобы жалеть себя и хныкать над несчастной судьбой, стоило бы попробовать сбежать из башни. Сделать подкоп или добраться до окошка и спрыгнуть через него на землю. Да, опасно — но так у него оставался хотя бы шанс. Судя по раздающимся из-за двери репликам, Ангелины с бандитами нет. Значит, их вылазка прошла впустую? Или, напротив, с его подругой уже покончено? Как бы то ни было, следующий на очереди — он.

Значит, надо молчать. Притаиться и сделать вид, будто его вообще нет. Кто знает, может быть, про него забудут? И тогда появится крохотный шанс на чудо. На то, что в один прекрасный момент распахнутся двери и вместо опостылевших бандитских рож он увидит людей в серой форме. Его спасут, накормят и отвезут домой. И когда-нибудь он сможет забыть эту ужасную неделю, как кошмарный сон.

Пока Герман предавался мечтам об освобождении, Косяк и компания обсуждали, как именно преподнести Захарычу известие о том, что Гелька нашлась, но без ежедневника, и стоит ли вообще ему что-либо говорить. Мнения разделились. Самые осторожные считали, что попадаться Захарычу под горячую руку не стоит. Лучше собраться с силами, выволочь наконец-то девку из деревни и только после этого звонить и сообщать, что птичка в клетке. Косяк же придерживался иной точки зрения:

— Вы что, совсем охренели? Мы его который день подряд динамим! И между прочим, где у нас гарантия, что ему по-прежнему нужна эта баба?!

Может быть, он уже все проблемы давным-давно решил и ему до этой Ангелины уже никакого дела нет? А тут мы к нему на порог пожалуем с двумя пассажирами на борту, вот он будет рад! Так что можете со мной не соглашаться, но я звоню Захарычу — и точка!

— А если шефу и вправду девка уже не нужна, тогда что? И куда мы хахаля ее денем?

— Вот сначала узнаем, нужна или нет, тогда и будем решать. У кого-то есть другое мнение? — Косяк обвел подручных тяжелым взглядом. Возражающих не нашлось.

Косяк включил мобильник, отошел шагов на десять в сторону. Повернулся спиной к остальным, мучительно подбирая слова, которые он скажет Захарычу, как раздался звонок Ошалевший Косяк поднес трубку к уху.

— Алло! Алло! Где эта гадина?! — Шеф орал так, что Косяку показалось, что этот вопль слышали все до единого братки.

— Захарыч, мы ее нашли. Но ежедневника при ней нет. Говорит, оставила в Москве. Что делать-то?

— Что делать?! А я тебе скажу, что делать! Грохнуть ее, сучку!

— Я правильно понял, что она вас живой не интересует? — осторожно осведомился Косяк, изрядно ошарашенный услышанным.

— Да! Да! Именно так! Чтобы сегодня же эта дрянь отправилась к праотцам!

— Но…

— Никаких «но»! — Захарыч перешел на визг. — Меня не интересуют детали! И чтоб завтра уже были в Москве с ежедневником!

— Но я же говорил: она его на квартире оставила! — напомнил Косяк.

— Значит, поедешь к ней на квартиру и хоть весь дом вверх тормашками перевернешь, но ежедневник добудешь! Если завтра к обеду тебя не увижу — пеняй на себя!

— Но, Захарыч…

Косяк отдернул мобильник от уха, поскольку, судя по звуку, шеф только что вдребезги разнес свой телефон об пол.