|
Она тоже заперта, но от ветхости расселась и потрескалась, в щели можно разглядеть дворик с хозяйственными постройками. Вернувшись к учителю, Дайру в двух словах доложил о разведанном, и оба покинули кухню через дверь, на которой еще не запеклась кровь несчастной служанки. Еще в коридоре они услышали впереди невнятный негромкий голос, а приблизившись к входу в трапезную, четко разобрали окончание фразы: – …то я тебя, как ту сучку!.. Зрелище, открывшееся глазам Шенги в щель между стеной и портьерой, развеяло бы все сомнения в происходящем, если бы такие сомнения еще оставались. У дальней стены, вжавшись спинами в гобелен со сценой охоты на медведя, стояли двое: пожилой толстяк в темной одежде (руки его были связаны) и белокожая, длинношеяя, светловолосая молодая женщина, похожая на породистую откормленную гусыню. Женщина обеими руками стягивала края разорванного лифа яркого платья и явно боролась с накатывающим обмороком. Над головой толстяка, не менее перепуганного, грозно вздымал лапы медведь с гобелена. Если вышитая зверюга надеялась устрашить хозяев и устрашить чужаков, ей это не удавалось. Чужаков в трапезной было двое. Грузный немолодой оборванец с обветренным лицом и сизым носом, похожий на выпивоху-моряка, задумчиво приглядывался к серебряному канделябру. Моряк не мог похвастаться ростом, а канделябр был прилажен высоко. После неудачной попытки дотянуться до вожделенной добычи моряк взял скамью и поволок ее к стене. Второй грабитель был не стар, но лыс, как яйцо. Шенги видел лишь его затылок. Лысый грабитель, в такт словам помахивая длинным ножом, гнусаво убеждал пленников: – А жизнь-то, она дороже денег! Деньги вы сызнова наживете, а с костра не встать. В Бездне-то гореть придется до-о-олго! Он взмахнул руками, словно пытаясь обнять то невероятно долгое время, которое душе богача придется очищаться в огне, прежде чем Повелитель Бездны позволит ей вновь возродиться в человеческом теле. Если уж грешник берется поговорить о посмертной каре за грехи, он, как правило, говорит выразительнее и убедительнее любого праведника… Но в этот патетический момент рядом раздался стук скамьи. Лысый недовольно обернулся к сообщнику: – Кончай дурью маяться! Нам деньги нужны, а не эта кувалда, заляпанная воском! «Их наверняка не двое, – думал Шенги. – Остальные, надо полагать, хозяйничают на втором этаже, вон лестница туда ведет… А где слуги, неужели все убиты?» Он легонько толкнул Дайру к стене: мол, не высовывайся раньше времени! – Так это ж сколько серебра! – строптиво возразил тем временем моряк. – Ладно бы серебро, небось дешевка посеребренная. – Как – посеребренная? – ахнул моряк при мысли о том, что человеческая натура может дойти до такой степени коварства и низости. Он свирепо обернулся к пленнику: – Говори, индюк бесхвостый, – это серебро? Толстяк не ответил, глядя выкатившимися глазами за плечо лысому грабителю. Лысый обернулся – и гневно оскалился. – Это еще что за чудо? Господин отстал от королевского шествия?! Шенги простодушно улыбнулся. Сейчас он не выглядел опасным: меча нет, когтистая лапа скрыта под наброшенным плащом. – Я здешний новый домоправитель, – ответил он мягко. – И я не хочу ни для кого неприятностей… кстати, с праздником вас, господа мои! – С празд… двести демонов тебе под шкуру! – рявкнул моряк. – Ты как сюда попал? – Черным ходом, со двора, – застенчиво объяснил Шенги. – Там заперто! – У меня свой ключ. – Вот что бывает, когда у подельников жадности больше, чем мозгов, – хмуро объяснил лысый моряку. |
