— Придумает, как же. Твой кум — редкостная пьянь и, как пить дать, сейчас уже успел насосаться в стельку.

— Есть предложения получше?

Естественно, таковых не оказалось. Посему я выбрался наружу и огляделся, прежде было не до этого — проклятущая машина вынудила устраивать вокруг нее такие пляски с бубном, глядя на которые все шаманы Севера удавились бы от зависти. Впрочем, результат не слишком отличался от попыток вызвать дождь песнопениями.

Автомобиль замер посреди грунтовой дороги, успевшей от крайне редкого использования прорасти высокой травой. По обе стороны заброшенного тракта тихо шелестели листьями высокие стройные деревья, похожие на тополя. За их прерывистым строем просматривалось поле, но подступающий ночной мрак постепенно пожирал его дальние рубежи. Да, становилось темновато. Ночь наступала звездная, но безлунная.

Интересно, а мой фонарик не накрылся вместе со всем остальным? Может, мы попали в какую-то аномальную зону типа Бермудского треугольника? Нет, озвучивать эту мысль вслух не стану: Рита может описаться от страха. А вот и она, показывает пальцем вперед.

— Там — огонек, — сказала она, щурясь. — Похоже на окошко дома.

— Отлично, — хохотнул Серега. — Макс, пошли пройдемся. Может, чего разведаем.

— Это вы чего, без нас собрались? — Нет, ну как же куда-то — и без Веры? — Я не собираюсь сидеть в темноте и ждать, пока нас поубивают, а меня еще и изнасилуют. Пошли все вместе.

Вместе так вместе. Я полез в бардачок, откуда достал очередную полезную продукцию неиссякаемых китайских закромов и тут же проверил. Так, фонарик работает, уже хорошо.

— Как тихо, — неуверенно пробормотала Маргарита, пока мы шли к домику. — Даже странно как-то. Обычно летом за городом кузнечики цвиркают, цикады. А тут — тишина.

И действительно, мы шагали в безмолвии — только звуки наших шагов, легкий свист ветра в листве деревьев и тяжелое дыхание Сереги, явно не привыкшего к подобным прогулкам. Временами товарищ начинал поминать знатоков коротких путей, получая в спину злобное сопение и презрительное фырканье. До ответа тупорылому быдлу супруга не снисходила. Отыграется потом на мне.

Домик оказался совсем небольшим. Такая себе хатка, прямо-таки иллюстрация к Гоголю, хоть бери и вставляй в книгу. Даже крыша, как мне показалось, была крыта соломой. Ограда, правда, самая обычная, из металлической сетки, натянутой на арматуру.

— Собака, — заикнулась было Рита, но все и так понимали: пес уже давно почуял бы наше приближение и разрывался бы от лая.

— Ворота открыты, — констатировал я и первым вошел во двор.

Здесь царило абсолютное запустение: ни сараев, ни огорода, ни даже сколь-нибудь ухоженных деревьев — только дом да покосившаяся поленница рядом с трухлявым крыльцом. М-да, хозяин здесь — редкий работяга. Около входа в дом поскрипывала, покачиваясь, тусклая масляная лампа — настоящий раритет. Еще одна, судя по всему, освещала дом изнутри. Именно этот свет мы и увидели издали.

Я осторожно постучал в окно, и темная тень на секунду заслонила свет.

— Там, на дороге, я штуку одну странную видел, — задумчиво сказал Серега и почесал приплюснутую картошку носа, — только сразу не сообразил, в чем дело, а теперь дошло.

— Тугодум, — съязвила Вера, и в этот момент деревянная дверь с протяжным скрипом отворилась.

Старику, вышедшему к нам, для полного соответствия со своим жилищем недоставало лишь широкополой соломенной шляпы. Впрочем, может, она у него и была, висела на стене. Дед оказался высокий, на полголовы выше меня, и мощный: его тело так и распирало длинную белую рубашку, опускающуюся почти до босых ступней.