Я сунул руку за ворот, включил магнитофон, затем шагнул к Пол Поту и наклонился над ним. Глаза у карлы были вполне осмысленными.

    – Очухался, мой сладкий? Поговорим?

    Он злобно скривил губы и прохрипел:

    – Ты не наш… Ты пил кровь, но ты не из нашей породы… И ты, конечно, не Трахтунберг… Кто?

    – Петр Дойч, Забойщик, – представился я.

    – Бля! – послышалось за моей спиной. – Забойщик! Настоящий, бля, Забойщик! – с восхищением прошептал юный убивец. Клиент, однако, восторгов не испытывал, а взирал на меня с черной злобой.

    – От тебя не пахнет пищей, Петр Дойч. Как ты сумел?

    – Здесь не ты задаешь вопросы, приятель. Я спрашиваю, ты отвечаешь, иначе…

    Я вытащил фляжку со святой водой, откупорил и дал ему понюхать. Рожу карлика перекосило. Но хоть был упырь в цепях и в полной моей власти, смотрел он на меня как удав на кролика.

    – Чего тебе надо? Что ты хочешь знать?

    – Сущие мелочи, Харви. Был такой человек по имени Коля Вырий… Сожрали его. Те, кто жрал, давно покойники. А кто заказывал?

    Он покосился на фляжку. Люди и вампиры сходны в том, что есть среди них всякие личности, и что одному мякина, другому – острый нож. Этот садист и педофил был трусом. Трус же многого боится, а прежде всего – смерти и боли.

    – Если скажу, ты меня отпустишь?

    – Торопишься, Харви. Про Вырия – первый вопрос. Есть и другие.

    Убивец Андрюха схватился за клещи, лязгнул остриями и с чувством выкрикнул:

    – Пидор гнойный! Че его спрашивать! Железом за яйца и…

    – Заткнись! – велел я. – Ну, Харви, так что у нас с Вырием?

    – Я тут ни при чем. Тройка его приговорила.

    – Какая тройка?

    – Старшие. Пашка, Цезарь, герцог этот, и графиня.

    Он назвал их именно в таком порядке. Что бы это значило? Может, ничего, а может, что Чуриков – главный? Такое не исключалось; полтавский секретарь сталинской закалки был покруче герцогов и графов.

    – Вот что, Харви… – начал я, но он меня прервал, загремел цепями и выдохнул со жгучей ненавистью:

    – Я тебе не Харви, рыло забойное! Ты мне в приятели не набивайся, ван Хелсинг [12] сраный! Я – Пол Пот!

    – А почему? – полюбопытствовал я. – Почему не Терминатор или, скажем, Доктор Зло?

    Карла ощерил клыки, на его губах выступила пена.

    – Хочешь знать, Забойщик? Хорошо, скажу! Прежний Пол Пот вас, людишек, в грош не ставил! Резал, вешал, жег, давил, пускал на удобрение! И в его память я… я…

    – Ты жалкий обмылок, – сказал я. – Тебе до того Пол Пота как до Луны.

    Сказал, и вдруг почувствовал озноб. Что Пол Пот с его красными кхмерами! Они убили миллиона полтора, но в минувшем веке это не было рекордом. Если подсчитать погибших в лагерях и на великих стройках, брошенных в топку войн и революций, умерших от нищеты и голода, сгоревших в печах, отравленных химией и радиацией – словом, всех расставшихся с жизнью по вине и попустительству властей, наверняка за миллиард перевалит.