— И я искренне желаю больше не причинять вам какие бы то ни было неудобства…

— Что? — спросил Эверард, поворачиваясь к Ли.

— Вам разве не известно, что наши проводники‑индейцы удрали? Но мы надеемся встретить другие племена…

Эверард слабо кивнул головой. Солнце светило ему в глаза. Его не удивляла быстрота, с которой монголы пробираются через незнакомые места и договариваются с людьми, говорящими на чуждых им языках. Что ж, если не обращать особого внимания на грамматику, уже через несколько часов можно освоить основные слова и жесты; потом за какие‑то месяцы с помощью живой речи проводников овладеть языком в совершенстве.

— … и нанимать время от времени новых проводников, как мы уже это делали раньше, — продолжал бубнить Ли. — Сейчас пока убежавших проводников нам будете заменять вы. В случае неверного направления, вполне понятно, наказание будет самое нецивилизованное. С другой стороны, преданная услуга всегда будет вознаграждена. А когда мы придем к власти, вы даже сможете занять высокое положение при дворе.

Эверард почти не слушал его. Мысли патрульного текли совсем в другом направлении.

Он уже принял за факт то, что Патруль пошлет людей к ним на помощь. Очевидно, что‑то должно было предотвратить возвращение Токтая. Но для чего тогда им было приказано вмешаться, да еще таким парадоксальным путем, который логика человека двадцатого века не воспринимала? Почему именно в это момент именно этого континуума?

Боже великий! Возможно, монгольскую экспедицию должен ожидать успех! И, значит, то будущее Американского ханства, о котором Сандовал только мечтал… должно быть действительным будущим!..

Пространство‑время нестабильно. Мировые линии могут повернуть вспять и уничтожить сами себя, так что любые самые важные события покажутся мелкими и незначительными… И Мэнс Эверард, захваченный в плен в далеком прошлом вместе со своим напарником Джеком Сандовалом, пришел из никогда не существовавшего будущего, в качестве агента Патруля времени, которого никогда не было и не будет!..

7

На закате караван остановился в холмистой местности, покрытой редкой травой и кустарником. Под копытами клубилась мелкая пыль.

Эверард помог опустить Сандовала на землю. Глаза навайца были закрыты, лоб сух и горяч. Сухие губы что‑то бормотали в бреду. Единственное, что мог Эверард для него сделать — это смочить губы водой из мокрого платка.

Монголы оживились. Они избежали двух больших опасностей, а других пока не предвиделось, и гордость переполняла их. Слышались громкие крики, кумыс лился рекой.

Эверард с Сандовалом оказались примерно в центре лагеря. Два стражника с поднятыми луками сидели в нескольких шагах от патрульных, игнорируя все вопросы. Они лишь по очереди вставали со своего места и подбрасывали ветки в костер. Постепенно голоса вокруг стихали, люди укладывались спать. Где‑то завыл койот. Эверард тщательно укрыл Сандовала попоной — становилось очень холодно. Он поплотнее завернулся в свою скудную монгольскую одежду и пожалел, что они не оставили ему даже трубку. Внезапно рядом под чьими‑то шагами зашуршала земля. Стражники мгновенно выхватили из колчанов стрелы, наложив их на тетиву. В свете костра показался сам Токтай с непокрытой головой. Воины низко поклонились и исчезли в тени. Эверард взглянул на монгола и опять опустил голову. Нойон некоторое время молча смотрел на раненого. Наконец он произнес:

— Не думаю, что твой друг доживет до следующего заката…

Эверард кивнул.

— Разве у вас нет чудодейственных лекарств? — спросил Токтай. — В ваших седельных сумках мы нашли много странных вещей.

— У меня с собой только средство от заразных болезней и против боли,

— машинально ответил Эверард.