– Он сидел на зеленом стуле с высокой спинкой и пристально разглядывал свои ботинки, держа перед собой шляпу и трость, наподобие бруствера, так, словно готовился отразить атаку. Он был не слишком расположен к общению, но я храбро обратилась к нему и спросила, не он ли мистер Стэнтроуп. Он встал, запнулся, вспыхнул с таким видом, словно собрался отрицать очевидное, но, в конце концов, признался в том, что это он, и стал вежливо ждать, чтобы я изложила свое дело! Я объяснила, он стал еще больше заикаться и, в результате, выяснилось, что он пришел навестить мисс Маккей и что горничная, по-видимому, совершила ошибку. Он был несколько сердит по этому поводу, понимаешь, и вел себя так, будто я его оскорбила. А второй мужчина – этот ужасный Уиггинс – засмеялся, потом стал смотреть в окно, притворившись, что он не смеялся. Извинившись, – хотя я не возьму в толк, за что мне было извиняться, – я сказала ему, что пошлю горничную за мисс Маккей, и ретировалась.

– Это все? – разочарованно спросила Пэтти. – Чем такое приключение, лучше не иметь ни одного.

– Но самое смешное, что когда я рассказала об этом Сэди, она настаивала, что спрашивал он меня.

– Ха! Дело все-таки принимает другой оборот. И что это значит? Он был похож на детектива или на обычного карманника?

– Он был похож на самого обычного сконфуженного молодого человека.

Пэтти уныло покачала головой. – Тут какая-то тайна, но я не представляю, что в ней забавного. Уверяю тебя, что когда пришла мисс Маккей, он сказал ей, что звал вовсе не ее; он спрашивал мисс Хиггинботам. Единственное объяснение, приходящее на ум, это то, что он сумасшедший, а в мире столько ненормальных, что это даже не интересно.

В тот вечер за ужином Пэтти подробно изложила историю о госте Присциллы.

– Я знаю продолжение, – сказала Люсиль Картер. – Второй мужчина, тот самый мистер Уиггинс, – двоюродный брат Бонни Коннот; он рассказал ей о молодом человеке, который приехал с ним в одном трамвае и спросил мисс Понд, но потом, похоже, внезапно передумал и неистово ринулся по коридору вдогонку за горничной, крича во все горло: «Постойте! Погодите!»; но не догнал ее, а когда появилась мисс Понд, притворился, что спрашивал кого-то другого.

– Это все? – спросила Пэтти. – Я не считаю это продолжением. Это попросту доказывает, что против Присциллы замышляются какие-то козни, а я об этом уже знала. Я намереваюсь расспросить о нем мисс Маккей. Я с ней не знакома, разве что видела мельком, но если речь идет о жизни и смерти, как в данном случае, не думаю, что необходимо ждать, когда нас друг другу представят.

На следующий вечер Пэтти объявила: – Продолжение номер два! Мистер Фредерик К. Стэнтроуп живет в Нью-Йорке и является лучшим другом брата мисс Маккей. До этого она видела его только однажды и ничего не знает о его прежних связях. Но странно то, что он ни разу не упомянул о Присцилле. Разве не естественно предположить, что он должен был рассказать ей о таком забавном недоразумении?

– Я считаю, – торжественно продолжала Пэтти, – что все было откровенно заранее продумано. Без сомнения, это переодетый злодей, который, как прикрытием, воспользовался своим знакомством с мисс Маккей, чтобы не быть обнаруженным. Я мыслю в следующем направлении: он нашел фамилию Присциллы по журналу и пришел сюда с целью убить ее ради ее бижутерии; но, увидев, какая она крупная, он испугался и оставил свое подлое намерение. А если бы он выбрал меня, мой труп к этому времени лежал бы спрятанным за диваном, и мой нагрудный классный значок покоился бы в кармане убийцы.