|
– Понятно. Оставим в покое прошлое и вернемся к настоящему: раз уж сие чудо оказалось рядом с нами, объясни, что именно оно с тобой проделало. – Я не знаю. – Как это, не знаешь?! – Именно, что не знаю, – скорп прижался затылком к спинке кресла. – Все, что могу сказать: она дохнула в меня. – Дохнула? – Ну да. А как только ее дыхание достигло меня… Я умер. – Постой! Умер? Насколько я могу судить, мертвецы не двигаются и не разговаривают, если, конечно, над ними усердно не поработает некромант, но дяденьки с костяным посохом и кровавыми жертвоприношениями ни в кабинете, ни за его пределами не наблюдалось. Это шутка? На мой взгляд, неудачная. – Нет. Я, в самом деле, умер. Почти. Точнее, любой другой маг на моем месте был бы уже трупом, а мне… Можно сказать, повезло. Начинаю понимать, куда он клонит: цеховые секреты и все прочее. Не горю желанием их узнавать, но придется. – В чем заключается везение? Кэр с минуту смотрел на меня, словно раздумывая, стоит ли доверять непосвященному знания, не подлежащие разглашению, но потом, видимо, окончательно осознал значение собственных слов о смерти (как известно, покойники вправе не хранить тайны, доверенные им при жизни) и пояснил: – В том, что мое тело способно запасать Силу впрок. Занятно. До сих пор думал: живому существу подобное осуществить невозможно. Но разве дело только в этом? – Допустим. И? Но скорп вместо того, чтобы продолжить рассказ, распахнул глаза: – Тебя не удивляют мои слова? Начинается… Да мне плевать, что, как и где ты копишь! Откуда такая любовь к нагнетанию напряженности? – Это замечательно. Это чудесно. Это восхитительно, наконец. Но, аглис меня задери, я все еще ничего не понимаю! И не пойму, пока ты не перестанешь ходить вокруг да около! – О, прости… Все время забываю, что ты не маг. – Вспомнил еще раз? Хорошо. И что дальше? – В отличие от полуодаренных маги постоянно поддерживают связь с Потоком, понимаешь? Поддерживают собственным телом, а не иными ухищрениями. Поэтому мы всегда и назывались «одаренными». Получившими в пользование драгоценный дар. Если связь разрывается, маг умирает. Такова плата за могущество. – Умирает? Но как маги тогда вообще появляются на свет? Или ты хочешь сказать, даже младенцы умеют обращаться с Потоком? – Конечно, нет. Мы учимся. Трудимся. Совершенствуемся. Но когда достигаем назначенного нам уровня, уже не можем повернуть назад. Это как… – Сарса? – Вроде того. Только еще хуже: от дурмана можно избавиться, пусть и путем великих жертв, но тело мага, лишенное доступа к Силе, не способно жить. Вот как? И скажите мне тогда, почему неодаренные завидуют одаренным? Знали бы они… Стойте! Из всего сказанного следует, что… – Сейчас ты отрезан от Потока? Скорп смежил веки: – Да. – Но как это стало возможным? – Я же сказал: не знаю. Помню, старый наставник говорил мне, что единственный способ справиться с гаккаром, убийцей магов, это не подходить к нему близко. Большего он не рассказывал. – Наверное, потому что сам большего не знал. – Наверное. Я потер нижнюю губу костяшками пальцев. – Значит, этот самый гаккар каким то образом может разрывать связь мага с Потоком… Что, собственно, и было проделано. Но поскольку в твоем теле было накоплено некоторое количество Силы, ты остался жив. И как долго будешь оставаться? Кэр улыбнулся: – Это неважно. – Это очень важно! Чем больше времени в запасе, тем вероятнее найти способ тебя спасти. – Такого способа нет. Я уже мертв. Прими это и пообещай… – Ну уж нет! Никаких обещаний, пока есть хоть малейший шанс! – Пообещай! О, он пока еще способен повышать голос? Отрадно, но… Ни к чему хорошему не приведет. |
