|
Первое: Галчонок, в отличие от меня, счастливо спал, хоть и сидя на стуле. Второе: мои ночные поползновения мага явно не устраивали. Жаль, раньше его не заметил. Впрочем… Я и не старался разглядывать обстановку комнаты. По очень простой причине: хоть в ночном небе и висела близкая к самому круглому своему состоянию луна, из за вычурности архитектурного чудовища, приютившего лазарет, в окно моей комнаты бледные лучи попадали под углом, задевая лишь кусок стены, противоположной той, у которой стояла кровать. – Тебе нельзя вставать. Ну да, нельзя. Помню. – Видишь ли, мне очень хочется пить. Не подскажешь, где можно раздобыть глоток воды? Галчонок потянулся, разминая плечи. – На кухне, конечно. Только это в другом крыле, далековато для тебя. – Предлагаешь до утра умирать от жажды? – Нет, конечно. Он задумался, поигрывая «светлячком», вставленным в браслет. Когда стало ясно, что ожидание грозит затянуться, пришлось делать ход самому: – Я не вправе ни приказывать, ни просить, но, может быть, ты можешь оказать мне услугу и сходить за водой? – Могу. Ни малейшего движения. Ни тени попытки оторвать задницу от стула. Смотрю на целителя с надеждой, плавно переплавляющейся в недоумение: – Есть трудности? – Да. Немногословен, и это хорошее качество, не спорю, но не сейчас. – С ними можно справиться? – Не знаю. Хочет свести меня с ума? Что ж, парень на верном пути. Только я не расположен шагать с ним бок о бок: – Зачем ты вообще здесь сидишь? – Жду. – Чего?! – Не кричи! – Какой крик? Я же шепотом спросил. А кстати… – Осенило меня: – Почему мы оба шепчем? – Потому. Ночь на дворе, все спят. Он умолк, словно предлагая мне прислушаться к доказательствам своих слов, предоставленным самой природой. В наступившей тишине портьеры воздуха раздвигало только наше дыхание и… Прерывистое шуршание в коридоре, подозрительно похожее на шаги, но не стражника, скажем, совершающего обход, а человека, скрывающего свое присутствие. Шурх. Тишина. Шурх. Тишина. Мы с целителем переглянулись, и он, осторожно поднимаясь со стула и направляясь к левой стороне двери, кивком предложил мне занять место справа от прохода. Свет погас. Я прижался к стене, невольно ловя себя на мысли: играем, как мальчишки. А ведь дело может оказаться серьезным… Короткий тихий скрип поворачивающейся на петлях двери. Тишина. Осторожное нажатие, пропускающее в комнату холодный воздух из коридора и чью то фигуру. Но у меня не было никакой возможности рассмотреть пришлеца: мешала дверь, а Галчонок и не собирался тратить время на ерунду вроде предварительного наблюдения. Ослепительно вспыхнувший «светлячок» дополнился торжествующе командирским: – Стоять смирно! Докладывать по форме! Решив подыграть целителю, я, видя, что пришлец зашел в комнату дальше, чем было удобно для немедленного отступления, захлопнул за спиной вошедшего дверь. Видимо, именно стук, возвестивший о возникновении преграды, отрезающей путь назад, и подхлестнул незнакомца: темная фигура в два прыжка бросилась к окну. На третьем прыжке правая рука любителя ночных прогулок описала полный круг, не просто оставшийся размытым свечением висеть в воздухе, а устремившийся навстречу оконной раме и вонзившийся в нее, как нож входит в масло. Грохота не было. Пока незнакомец не достиг окна: только тогда оно вместе с куском стены выпало во двор. Обломки дерева, стеклянное крошево и каменная пыль облаком окутывают пришлеца, перескакивающего через бывший подоконник. Звук падения. Быстрый топот. Вдох, и над лазаретом снова повисает тишина. – Ма а ать… – выдыхает Галчонок, восхищенно оглядывая руины комнаты. – И мать ее, – добавляю я. |
