|
– И мать ее, – добавляю я. А на беззвездном небе наступившей темной ювеки, теперь уже не скрытым замороженным стеклом, третьим участником содержательного разговора ехидно оскаливается луна. Нить десятая. Делая выбор Между шагом и бегом, Будь готов к прыжку. Ее было слышно с первого шага по коридору лазарета. С того самого момента, как поднялась на лестничную площадку второго этажа. – Если я сейчас войду и увижу, что все разрушения сводятся к покосившейся прогнившей балке, произошли не по злому умыслу нарушителя закона, а по недосмотру вьера, следящего за состоянием казенного имущества, клянусь, вы пожалеете, что разбудили меня среди ночи и вытащили из постели, которую нам с любимым мужем только только удалось согреть! Вы будете жалеть долго, искренне, заливаясь горючими слезами и умоляя о прощении, которого не заслуживаете. И которое не получите! Все ясно? – На повышенных тонах и с осознанием полного права быть недовольным тараторил женский голос. Мужской голос, хриплый и несколько сконфуженный, оправдывался: – Не извольте серчать, hevary, мы ж никогда в жизни… да чтоб по пустякам… постель – оно вообще, дело святое… а любимый муж так и вовсе… Последние слова оказались несомненной ошибкой, потому что женщина переспросила, резко охлаждая тон до полного замерзания: – Что что вы хотите сказать о моем супруге, милейший? Дальнейшие речи мужчины, сопровождавшего новую участницу ночного переполоха на пути к месту возникновения оного, состояли только из беканья и меканья. Даже переступив порог, стражник, дородность которого указывала на явное отсутствие в распорядке службы пробежек по городу, не решился произнести что то осмысленное: указал на дыру в стене рукой, шагнул в сторону, освобождая проход, и застыл рядом с дверью, силясь придать себе вид готовности исполнить любой приказ. Впрочем, вошедшая следом женщина заслуживала и большей почтительности. Не слишком высокая, но способная легко заглянуть в глаза мужчине среднего роста, тонкокостная, подвижная и порывистая: подбитый длинноворсным мехом плащ слетел с широких плеч на подставленные руки стражника в тот же миг, как серо синие глаза пришелицы расширились, взглянув на развороченную стену. Привычно ловкое движение рук, собирающих волну каштановых волос витками и закалывающих полученный пучок костяной шпилькой, в прежней жизни явно бывшей лекарским инструментом для определения глубины ран. Стремительные шаги к центру комнаты. Столь же стремительная остановка. Засучивание правого рукава плотной рубашки с целью освободить для обозрения широкий наборный браслет из бусин. Удивленно цокнувший язык. Минута раздумий без малейшего шевеления, потом резкий разворот к сидящим на кровати и кутающимся в одно одеяло очевидцам. То бишь, к нам с целителем. – В котором часу все случилось? Мы дружно открыли рты, но первым ответил стражник, решивший выслужиться и тем самым сгладить неосмотрительно произведенное нелестное впечатление: – Аккурат после третьего звона , hevary! Женщина сдвинула брови, соорудив на высоком лбу поперечную морщинку, и продолжила начатый еще в коридоре разгром: – Зачем же этих бедолаг до сих пор морозите? – Дык, они ж свидетели. Положено! – Вытянулся по стойке «смирно» стражник. – Хорошо хоть, не покладено, – окинув нас сочувствующим взглядом, тихо заметила женщина. – Собственно, свидетели мне пока не нужны: подозреваю, что в комнате было темно, а все действо заняло считанные вдохи, поэтому вряд ли можно будет добиться связных описаний происшествия. Можете отправляться спать, мальчики… или согреваться. Как сами решите. Я ничего не имел против столь щедрого и уместного предложения, но Галчонок думал иначе, потому что оскорбленно вскинулся: – Откажетесь от помощи мага? Теперь полукружья густых бровей пришелицы приподнялись, меняя морщинку с поперечной на продольную. |
