— Девочка вымокла с ног до головы, — теребил ее Тони.

— Что?

— Джиллиан, ей нужна ванна, ей нужно согреться, переодеться в сухое.

Но она все трясла головой и твердила:

— Просто не верится, Ли, что ты так поступила со мной, просто не верится.

В ее голосе появились истерические нотки. Тони схватил меня за локоть и потащил к лестнице. Я оглянулась на маму, которая так и стояла в оцепенении. Рядом была только ее подруга, одна из «дам свиты», некая Сесилия Бенсон. Мама повернулась к ней:

— Ты видела? Кто бы мог подумать, что со мной так обойдется родная дочь…

Но Сесилия смотрела мне вслед и не отвечала. Тони стремительно протащил меня по дому и в моих апартаментах помог побыстрее снять промокшее пальто, обувь, свитер, а потом помчался в ванную, чтобы напустить горячую воду.

— Махровые фартинггейлские халаты висят у тебя в каждом шкафу, — на ходу сообщил он. — Выбирай любой и поскорее снимай всю сырую одежду.

В теплом помещении озябшие пальцы сразу стали непослушными. Меня трясло все сильнее и сильнее, даже зубы стучали. На улице холод был не так ощутим.

Я принялась стаскивать пуловер, но руки дрожали, я запуталась в толстом трикотаже, голова застряла в вороте, и в этот момент почувствовала, что мне помогают сильные мужские руки.

— Ну что, порядок? У тебя даже губы посинели.

Я только кивнула. В голове все шло кругом. События развивались слишком быстро: сначала репетиция, потом лабиринт, потом снегопад… Мама, наверное, возненавидела меня. Она, скорее всего, решила, что все это я затеяла специально, чтобы досадить ей… Я ничего не сумела объяснить внизу, ибо слишком испугалась и замерзла.

— Сядь на кровать, — приказал Тони и, усадив меня, принялся стаскивать носки и чулки. — Ноги-то ледяные, — растирая ступни, встревоженно говорил он. — Как бы тебе не схватить пневмонию. Пойду проверю воду.

Я сбросила мокрую юбку и осталась в рубашке, которая тоже была, увы, сырая. В изнеможении плюхнулась на кровать. Где же мама? Почему она не идет помочь мне? Почему она все переложила на Тони? Может быть, она хочет таким образом наказать меня?

— Готово! — объявил он, появляясь на пороге ванной комнаты. Я начала было расстегивать пуговицы на рубашке, но пальцы были совсем деревянными.

— Давай помогу, — заметив это, предложил Таттертон.

— Нет, я…

— Я все понимаю. Ты стесняешься. Но я только начну, а дальше ты сама.

Я покорно смотрела в его голубые глаза и на красивое, мужественное лицо. Он был так близко, что наше дыхание сливалось. Одну за другой он ловко расстегнул все пуговки, потом помедлил, вглядываясь в глаза. Меня колотила дрожь, но теперь не только от холода. Тони ласково улыбнулся и похлопал меня по замерзшей руке.

— Не переживай. Все обойдется. Помокнешь как следует в горячей воде и тогда…

— А мама… — перебила я.

— Она просто расстроилась. Я пойду успокою ее, и она поднимется к тебе, не волнуйся.

Он казался таким участливым, таким мягким, и стены ненависти, которые я возводила, чтобы отгородиться от него, начинали разрушаться. Неимоверным усилием я пыталась их удержать. Мне хотелось к папе, к своему любимому папе, мне, как никогда, нужна была его помощь, но отца рядом не было. Он в такой дали, куда не докричишься.

— Ну, пошли! — Тони потянул меня за руку.

Я медленно встала на пол, а он осторожными движениями снял с меня рубашку. Я осталась лишь в трусиках и лифчике. — Иди же, — прошептал он, обдавая жарким дыханием шею. Не в силах посмотреть на него, я быстро прошла в ванную.