– Сапоги хоть оставить можно?

– А почему нет? – пожал плечами богатырь, вновь одевший полный доспех, – пойдем, братец, и ты, Оскольд, пойдем. Не дело с князем припираться.

Оружие я со спокойной совестью отдал Царевне-лягушке, попытавшись объяснить ей, что это нужно передать Трорину, и когда она несколько раз кивнула, уверился, что девушка все поняла. На всякий случай пообещал ей купить еще один леденец, если все правильно сделает. У жреца забрали его посох и ритуальный кинжал. Скорее для порядка, сильно сомневаюсь, что он мне смог бы навредить.

А затем нас внутренними дворами вывели к землянке, находящейся глубоко под холмом. Сразу запахло сыростью и плесенью. А из всего света Илья оставил нам одну лучину. И, судя по мгновенно потянувшимся к ней из темноты грязным людям – это была привилегия. Еды и питья не полагалось. Но я в такой вони и не стал бы есть. По крайней мере, пока. В целом же, условия здесь были в разы лучше, чем в каменном мешке Уратакоты.

Заметив одежды жреца, многие узники припадали к земле, окружили его, прося о милости богов и освобождении. Я вслушивался в их речи, пытаясь понять, кто из них действительно виновен и на сколько. За что они сюда попали. Искупит ли нахождение их в этой пещере, заваленной снаружи камнем, совершенное преступление.

В Длани все было предельно просто. Каждый людь и нелюдь были подчинены вездесущей магической системе. На первый взгляд даже правильно. Увидел кто твое преступление – тут же вешается штраф и докладывается Черному стражу или рыцарю. На мелкие преступления они могут и даже часто смотрят сквозь пальцы. Крупные берут штрафом. В особо тяжких случаях – отводят к старшему деревни, села или района в городе для разбирательства.

Им даже не нужно рыскать по улицам, опрашивать свидетелей, искать тех, кто мог бы подтвердить или опровергнуть слова виновника. Но на самом деле все было куда сложнее. Длань не сама определяла степень вины. Она основывалась на том, что думает и чувствует человек, совершающий преступление.

Даже если тебя никто не видит и видеть не может, если ты сам понимаешь, что деяние твое не правильное – Длань об этом узнает и известит кого нужно. И наоборот если толпа народа убивает безоружного, но при этом все строго уверены, что они не совершают ничего плохого, что они вершат правосудие – Длань будет молчать.

А как быть, когда даже намека на магическую систему демонов нет? Как проверить – справедливо ли обвиняют человека за то, что он жену свою за закрытыми дверьми бьет, или за то, что калач румяный стащил да детям голодным отдал. За убийство, которого никто не видел. Или напротив – у которого свидетелей куча.

В империи такими делами занимались Черные стражи. Одновременно судьи, дознаватели и палачи. Но работы у них было не много, ведь каждый знал, что до него дотянутся карающие пальцы Длани. В Славии же без системы, без подсказок и магии…

Пока я раздумывал, лучина погасла. Но свет в темнице не исчез. Ошейник, питающийся моей жизненной силой, горел магическими письменами, давая небольшой круг. Глаз Они и Разбитое сердце Востока от него не отставали. Мало по малу люди от жреца начали подходить ко мне. Не о чем не спрашивая, они тихо переговаривались между собой.

Не знаю, сколько часов прошло, но работать светильником оказалось довольно полезно. Я узнал несколько десятков историй, как появился этот стольный град на реке, а главное расспросил и выяснил их версию сотворения. Это было крайне важно, ведь они вели свое летоисчисление не от момента правления первого Императора, а чуть позже.

Если я все правильно понял – когда-то давно ничего не было. Тьма и пустота. Но затем в этой пустоте появилось дерево с тысячей ветвей. Оно сияло сильнее тысячи солнц, и корни его, впившиеся во тьму, создали землю. А плод, созревший на верхней ветке, стал светилом. И от семян его, упавших в землю, появилось все живое.