Воины, принесшие присягу Святогору, под прикрытием джиннов и скорпионов высаживались на берег. Они неохотно вступали в бой со своими бывшими товарищами – дружиной Хикару, но с легкостью резали всех попадавшихся под руку красных. Воины и рыцари Вокра достойно сопротивлялись, обладая лучшим вооружением и выучкой, но на этом конкретном участке их было слишком мало, а в соотношении один к трем обычному человеку делать было нечего.

Огневая мощь и численное превосходство, которое было полностью на стороне противника в начале боя теперь постепенно сходили на нет. Вот только и у нас силы, припасы были не бесконечны. Эва, сковавшая боем большинство воинов на стенах, была изранена и сейчас держалась только благодаря усилениям и скорости, которую даровали крылья. Она подпрыгивала высоко вверх, избегая вражеских атак, а затем резко пикировала, ускоряясь в полете.

Мощные когти на ногах и руках драконидки пронзали доспехи, и она сбрасывала защитников одного за другим. Те пятились, ощетинившись копьями и прикрываясь щитами. Но девушка раза за разом находила новые направления для удара. Она огибала по воздуху врагов, а те не в состоянии быстро сориентироваться лишь мешали друг другу. Но все равно перья Эвы покрывались ее и чужой кровью, летать становилось все тяжелее.

Макграг, охранявший пленных, перебрался на передовую. Он вонзился со своим прозрачным мечом в самую гущу, чуть в стороне от меня. И выигрывал не за счет техники боя или качества клинка, а хитростью и изворотливостью. Его лезвие, почти незаметное в горячке боя, разило врагов, проникая в сочленения доспехов и щели забрал. Кровь хлестала из мест уколов, и растерянные враги не могли подступиться к мечущемуся магу Крови.

Меня же они и вовсе обступили широким кольцом, пытаясь попасть заклинаниями, стрелами и болтами издали. Кладенец недобро гудел, принимая удары на широкое треугольное лезвие. Стоило мне двинуться в сторону врага, как рыцари в тот же миг отступали, как вода под напором камня, но нападали с боков и спины. Это постоянное движение выбешивало меня, заставляя двигаться и тратить последние силы. Хотя и врагам приходилось несладко. Бой затягивался. Действие зелий подходило к концу, и нам срочно нужен был переломный момент. Козырь, который бы позволил сломить волю противника. Но им в этом повезло больше.

Тяжело гудя паровым движителем, один из механических рыцарей сумел взобраться на берег. Не мешкая, он помчался на того, кого посчитал самым опасным. Меня. Рыцари Крови бросились врассыпную, чтобы не оказаться под его стальными ступнями. Наконец переставая доставать словно надоедливые мухи. Но только стоило мне подумать о том, что драка будет честной, как со спины прилетел камень из пращи.

Сила удара была достаточной, чтобы я почувствовал боль, но не такой, чтобы повалить меня или пробить броню. Однако этого секундного замешательства хватило рыцарю, дабы обрушить всю мощь паровых поршней и вложенного в клешни гигантского молота. Отразить такой удар было невозможно. Меня отбросило на несколько метров. Кладенец вылетел у меня из рук, тут же скрывшись под ногами врагов. Тактика ближнего боя больше не работала.

Первый же из зарвавшихся воинов, решивших, что безоружным я не опасен, отправился на встречу к праотцам с четырехугольной дыркой в шлеме и черепе. Второй поймал глазом иглу. И противники, не желавшие погибать, вновь отошли от слишком опасного меня, оставляя почетную обязанность сразиться со мной паровому рыцарю. Тот приближался, посвистывая перегретым котлом и держа молот в отведенной назад для замаха руке.

Лучше мишени, чем этот исполин, придумать было сложно. С щелчком пальцев я отправил ему в голову крошечное заклятье огня. В последнее мгновение враг начал поднимать руку для защиты и, когда не смог остановиться, ударил сам себя по шлему, от которого осталась только половина. Шар мгновенно пробил стальную лобную пластину, буквально взорвав череп изнутри.