Теперь — сердце мира и спасение Времени.

Под вечер я отлучился из покоев в поисках чего-нибудь съестного. Люди, занятые подготовкой, могли не есть несколько суток — лишь бы быстрее добиться желаемого. А возглавлял все это безобразие Нартен.

Зулл, увидев меня, тащащего с кухни огромный поднос, приветливо махнул ладонью. Я смог в ответ только кивнуть — руки были заняты. Зато заметил пристально и недобро наблюдающую за князем Вину и с неожиданной ясностью понял, что она его убьет. Сегодня или через неделю — неважно. Но Эрик Рит, побратим великого Дариила, быстро замнет этот инцидент. И, чтобы спасти свою колдунью, вычеркнет из истории имя Нартена Зулла, первого из свободных князей, кто воздал хвалу Пресветлой матери.

Уже у самых покоев я пересекся с сыном. Тот позвякивал какими-то пробирками, придирчиво рассматривая содержимое одной из них в свете факела.

— Кого-то еще поймал для Литта? — окликнул я Эрика.

— Да. Эдорд держал в подвале вампира. Правда, нацедить удалось совсем немного, тварь была на последнем издыхании. Мы думаем дальше заняться родовым знаком-татуировкой. Основу зелья я уже приготовил, осталось еще несколько нюансов.

Я не смог удержать любопытства. О знаке Великого Объединителя история умалчивала. И многие императоры тщетно пытались доказать, что изображение именно на их теле наиболее соответствует символу, который носил Дариил.

— И какое животное он выбрал?

— Змею.

Поднос чуть не полетел из моих рук. А как же львы, драконы, фениксы и единороги, которыми так кичились поколения Литов?!

— Серьезно?

Эрик кивнул.

— Хладнокровна, рассудочна, опасна, но нападает только, когда ей угрожают. К тому же Дари любит змей…

— Подожди минуту, — попросил я Эрика. Оставив поднос на столе, я порылся в сумке и вернулся в коридор, держа в руках тонкий потрепанный дневник Алив. — Он хранился в фамильной библиотеке, якобы отданный первому Риту Пресветлой матерью на сохранение. Еще одна загадка временных петель.

Парень лениво пролистал первые страницы.

— Ни слова не понимаю, — признался он.

Я в очередной раз порадовался тому, как вовремя к нам попал Василий, для которого язык творцов оказался родным.

— Сохранишь? — попросил я. — В будущем этот дневник мне очень пригодится.

Эрик, забрав из моих рук записи Алевтины, улыбнулся немного грустно.

— В этом есть что-то странное: к тому моменту, когда через сотни лет ты вновь коснешься этих страниц, я уже стану горсткой пыли и праха. Я привык оставлять позади себя могилы и до сих пор не могу поверить, что теперь у меня осталась одна короткая смертная жизнь.

Зато ты оставишь после себя добрую память, — тихо возразил я, осознав, что Эрику просто страшно, — это лучше, чем могилы, поверь.

— Спасибо, Оррен, — парень небрежно сунул дневник подмышку. — Ты будешь на ритуале?

Хотелось бы отказаться, да Алив не позволит.

— Через сколько?

Сын задумался.

— После заката, раньше не управимся.

Я подумал, что получится символично — новый день наступит, принеся с собой мир и спокойствие.

Альга, растянувшись на кровати, лениво щурилась на огонь в камине. Еде она обрадовалась, попытке завести беседу — не очень, присутствовать на ритуале отказалась наотрез, сообщив, что лучше подышит свежим воздухом на заднем дворе.

— Я тут подумала над именем Вины, — супруга подозрительно принюхалась к выпечке и отщипнула кусочек теста от пирога с мясом, — а то мальчики уже до неприличных вариантов дошли.