|
Я не ищу друзей, ни вероятных, ни невероятных. Выполни поиск. Пожалуйста. — Приступаю. Расчётное время двадцать две минуты. На бескрайних просторах Интернета Исин собрала для Ника всё, что было связано с Кирсаном Илюмжиновым. Взлеты и падения, неудачи и победы — со слов очевидцев записано, Исин отсеяно, проверено и сформулировано. Немного, конечно. Бесплатная информация как бесплатная медицина: вроде есть, а пользы немного. Школа с золотой медалью, год работы слесарем-сборщиком, потом два года армии. В восемьдесят втором дембель, сразу поступил в один из самых престижнейших вузов страны, из которого в восемьдесят восьмом был исключен за распитие спиртных напитков. Какая-то нелепая подстава, донос двух однокурсников, которые раньше в стукачестве не были замечены. Странное происшествие, наделавшее много шума. Исин получила новый запрос, на этот раз Ника интересовало всё, связанное с институтскими годами Кирсана. Снова не густо. Учился, хорошие отметки, четыре года был одним из лучших, — вспоминали очевидцы событий на каких-то калмыцких форумах, просканированных Исином. Вроде не пил, отмечали бывшие сокурсники в своих жежешечках. В восемьдесят восьмом всё произошло стремительно. Донос, собрание, исключение, попытка восстановиться. И тут началась настоящая война, длившаяся почти полгода. К делу подключались всё новые и новые люди, которые раньше никогда не слышали про Илюмжинова. Одни его защищали, другие, наоборот, делали всё, чтобы он не смог восстановиться в институте. Открытые письма председателю КГБ, министру иностранных дел и председателю ЦК КПСС. Шум на всю страну, и всё из-за какой-то студенческой пьянки. Нашла коса на камень, как скажет потом в одной частной беседе проректор института, отказавшись, впрочем, делиться подробностями. Зато ими готов делиться «Синдикат Д», запросивший за более детальную информацию десять тысяч долларов. Самый дешёвый пакет, при желании у них можно и на миллион долларов сведений накупить. У Ника денег не было, только любопытство. И теперь вполне обоснованно появилось желание заработать, чтобы потом потратить. На следующий день после встречи с Зазой, едва проснувшись, Ник зашёл в спальню наёмника. Одна из немногих комнат, в которых закончен ремонт. Верх дизайнерской мысли: стены, отделанные под бревно, потолок с металлическим отливом, всюду какие-то выгнутые торшеры, икеевские тумбочки. На стене плазма, правда, гораздо меньших размеров, чем в зале. Рядом с ней копия «Девятого вала» Айвазовского, а с другой стороны самурайский меч в ножнах. С потолка свисает люстра. На полу шкура белого медведя. В области челюстей — китайские тапочки-сланцы, а в районе зада — автомат Калашникова, два мобильника и пустая бутылка из-под виски. Не хватает только балдахина над кроватью. — Хохол! Хохол! — Да! — раздался измученный голос откуда-то со стороны кровати. — От Зазы не звонили? — Йопта, десять утра, кто в такую рань звонит? Ник потоптался у входа, размышляя, стоит ли продолжать разговор, и пришёл к выводу, что стоит. — Просто мне эта работа нужна. — Нужна — значит, получишь. — А если не получу? — Получишь, конечно. Иначе Заза с нами и встречаться бы не стал. — Он разве не твой друг? — с сарказмом поинтересовался Ник. — Йопт, отвали, мужик, я спать хочу. Десять утра, охренеть с тебя не надо! Я лучше контракт расторгну и выгоню тебя! Ещё немного потоптавшись, Ник решил не усугублять и ретировался на кухню завтракать. Яичница с колбасой и чай с пряниками. Неплохо, хотя ещё совсем недавно была возможность завтракать в ресторанах и не заморачиваться по поводу скорлупы, попавшей в сковородку, или отсутствия в доме сахара. Да уж, правду говорят, что деньги зло, но на них можно купить очень много добра. |
