А что такое брак? — задала себе вопрос Изабелл впервые за двадцать пять лет.

Она смотрела на принца и явственно ощущала, в каких уголках ее души расцветало влечение к этому мужчине. Может ли это влечение обратиться в страсть? И как эта страсть может заполнить все существо желанием? Где та любовь, о которой всегда грезилось Изабелл? И должна ли любовь предопределять брак? Девушка всего этого не знала.

Появился Дауд.

— Доброе утро, мисс Уинтерс! — сказал Дауд. — Надеюсь, вам удалось отдохнуть.

— Доброе утро, Дауд! — поприветствовала его Изабелл. — Благодарю, я отлично выспалась.

— Вынужден вас побеспокоить, но у меня срочная информация для Его Высочества. Если вы позволите... Принц, все произошло, как вы и предполагали, по наихудшему сценарию... — с мрачным видом произнес Дауд.

— Где и когда? — холодно поинтересовался принц.

— В Шакаре, менее четверти часа назад.

— Простите меня, Белль. Наш разговор слишком важен для меня, чтобы его прерывать, так и не придя к решению. Но серьезность сложившихся обстоятельств требует принять меры. Я вынужден вас покинуть, — принц встал из-за стола и с выражением глубочайшего сожаления на лице поклонился гостье. — Я вернусь, и мы продолжим нашу дискуссию. Не будете ли вы настолько любезны не удаляться из дворца до моего возвращения?

Изабелл не смогла отмолчаться на сей раз. Согласие продолжить их разговор означало целесообразность самого разговора, его обоснованность. Да и обходительность принца не позволяла ей возражать.

— Я вас дождусь...

— Благодарю. Просите моих людей обо всем, чего только пожелаете. Они позаботятся о вас.

Их шаги утонули в эхе колоннады дворца. Изабелл осталась наедине с грандиозным изображением павлина и под бдительным присмотром невидимых слуг, взор которых она повсеместно ощущала на себе. Но Белл это не беспокоило. От слуг принца веяло предупредительностью и чуткостью. Она боялась совсем другого...

Вечер Изабелл прошел беспокойно. Она исходила все садики и розарии дворца. Ее смятение не уменьшило ни благоухание роскошных соцветий, ни журчание водных струй, ни потрясающая архитектура дворца. Ничто не растворяло тревоги непонимания.

Она помнила его взгляд. Он был однозначно требовательный. Но почему же принц так ничего и не потребовал от нее?

Изабелл посетила королевскую приемную и зал аудиенций. Ее наполнило особое, неизведанное чувство. Оказавшись в этих священных для каждого жителя Карума уголках дворца, Изабелл ощутила, как ее охватил невероятный трепет, некое благоговейное чувство, не испытываемое ранее.

Дело было то ли в масштабах окружающего ее великолепия, то ли в духе многовекового страха и почтения, который пронизывал все вокруг, но Изабелл поняла главное: без этих двух эфемерных на первый взгляд составляющих невозможно было бы само царствование. Именно окружающее ее волшебство наполняло смыслом саму идею наследования не только власти над соплеменниками, но, пожалуй, и это было главное, преемственности абсолютного, непререкаемого величия крови. И Павлиний глаз был одним из таких атрибутов царствования...

Изабелл посетила арсенал, стены которого были плотно увешаны старинным холодным и огнестрельным оружием, рукоятки и чехлы которого пестрили самоцветами, драгоценными камнями, эмалями, чеканными узорами из драгоценных металлов.

Изабелл беспрепятственно гуляла по всему дворцу. Удивляясь, восхищаясь, наслаждаясь увиденным, девушка всматривалась, вникала, вдумывалась в узнанное, старалась прочувствовать эту новизну, красоту, восторг, и это ей удавалось.

Но больше прочего она осознавала явственную чуждость всего вокруг.