— Кто? — сказал я. — Хотя… кажется, догадываюсь.

Взглянул на записи уже с интересом.

«Что там у тебя стряслось, парень?» — раздался в моей голове голос мастера Потуса.

«Всё нормально, старик. Расслабься».

— Авторы этих писем жалуются на молодого мастера-кулинара, купившего пекарню на площади Дождей, — сказал служитель Хакин. — На вас, мастер Карп. Как вам такое?

— Замечательно, — сказал я.

Покачал головой.

Даже неожиданное сообщение жреца не избавило меня от сонливости.

— Почему на меня? Кому я успел перейти дорогу? И почему жалуются… вам?

Служитель Хакин улыбнулся.

— Вы задаёте правильные вопросы, мастер Карп, — сказал он. — Сейчас даже я верю, что вас вот эти… бумажки действительно удивили. А ведь я хорошо чувствую ложь — это моя природная особенность. И в этот раз вижу, что все эти писульки стали для вас неожиданностью.

Жрец покосился на клифов — те окружили его полукольцом, прижав к стеклу витрин-прилавков. Сомневаюсь, что чистый слышал рычание волкодавов. Но мы оба чувствовали вибрацию пола: моторчики внутри собак работали.

Я бросил на Надежду хмурый взгляд — предостерёг её от глупостей. Не сомневался, что Надя уже задумала каверзу: уж очень характерно поблёскивали её глаза. Заподозрил подвох и служитель Хакин. Его улыбка поблекла, стала настороженной.

Я показал Надежде кулак. Одними губами беззвучно прошептал: «Прибью».

Собака презрительно фыркнула.

— Расскажите, что здесь, — попросил я.

Тряхнул стопкой бумаг.

— О! Там много всего интересного, — оживился жрец. — Я прочёл всё это с превеликим удовольствием. Всё же богата наша земля на талантливых людей. Так умеют соврать, что заслушаешься. А выражения какие подбирают! Мастера слова, не иначе.

Он ухмыльнулся.

— Но кроме художественной ценности в этих писульках есть и кое-что другое, имеющее практическое применение. Я так вам скажу: из этих замечательных рассказов можно выложить прямую дорогу к очистительному костру — для вас, мастер Карп. Как вам такое?

Я вновь посмотрел на исписанную красивым почерком верхнюю страницу. Но по-прежнему не хотел вчитываться в ровные строки. Сдержал зевок — перевёл взгляд на жреца.

— Так уж и прямую?

— Прямее не придумаешь.

— Мне понравились ваши слова: «умеют соврать», господин младший дознаватель, — сказал я. — Это наводит на мысль, что вы не верите этому художественному творчеству. Не просветите, чем именно я насолил всем этим разгневанным товарищам?

«Мэтр, «чувство лжи» работает, или ты его отключил?» — спросил я.

«Плетение исправно выполняет свою функцию», — ответил профессор Рогов.

«Тогда почему его глаза не темнеют?»

«Потому что он не лжёт вам, юноша».

«Серьёзно? Не ожидал от тебя подобной наивности. Ты, правда, веришь, что лысый умеет говорить правду?»

«В это верит заклинание, — сказал Мясник. — А оно не может ошибаться».

— Претензия к вам одна, мастер Карп: вы пугаете жителей столицы магией, — сказал служитель Хакин.

— Даже так?

Я всё же зевнул.

Прикрыл рот ладонью. Потом пальцем вытер с глаз влагу.

— Именно так, мастер Карп. Потому все эти сознательные горожане и жалуются именно служителям Чистой силы. Ведь это наша прямая обязанность — бороться с незаконной магией.