|
Заведу собственную лабораторию, в Швейцарии. Разработаю эманационную теорию сам! Никто мне не указ, денег ни у кого клянчить не нужно! О, мир еще узнает Ленточкина! - Алексей Степанович наклонился, любовно погладил переливчатую поверхность. - Жаль, мало платино-иридия напилить успел. Ну да ничего, на мои цели хватит и того, что есть. Он повернулся к Полине Андреевне, и впалые щеки, на которых не осталось и следа былых ямочек, сморщились в подобии улыбки. - Рановато вы меня выследили, сестрица. Зато хоть выговорюсь, а то всё сам с собой бормочу. Так недолго и вправду мозгами закваситься. Вы особа резвого ума, сумеете оценить мой замысел. Разве плохи но? Особенно про первозданную наготу, а? Надо же было как-то на Ханаане зацепиться, пока все не подготовлю . Днем в Эдеме отдыхаю, ананасы кушаю (ух, осточертели, проклятые), ночью из-под кустика рясу достану и давай Черным Монахом по острову шастать, обывателей пугать. Главное - никаких подозрений. Отлично поработали василисками на пару с господином Лямпе - всех любопытствующих и молебствующих с берега расшугали. Эх, мне бы месяцок еще, я бы не пять, а пятьдесят или сто фунтов натер. Тогда можно было бы не лабораторию, а целый исследовательский центр развернуть. Условия работы природного делителя известны и подтверждены опытами Лямпе, - проговорил он вполголоса, уже не ей, а самому себе. - Теперь можно попытаться создать делитель искусственный - денег на первое время хватит, а там и толстосумы раскошелятся.... - Что такое "делитель"? - настороженно спросила Лисицына. Алексей Степанович встрепенулся, одарил ее еще одной жухловатой улыбкой. - Этого вы все равно не поймете. Лучше отдайте должное изяществу решения задачи. Как красиво всё было устроено, а? Сидит в стеклянных хоромах тихий идиот, наг яко ангелы небесные, и загадками говорит, глупых карасей на место рыбалки в тихую избушку подманивает. А там цоп крючком, да колотушкой по лбу, да в ведерко! Я знаю, что вы, мамзель Пелагия, всегда меня терпеть не могли, но согласитесь: прелесть как задумано. - Да, изобретательно, - не стала оспаривать Полина Андреевна. - Только очень уж безжалостно. За жестокость я вас и недолюбливала. Не понравилось мне, как безобразно вы проректору за обиду свою отомстили. Алексей Степанович прошелся по пещере, потряхивая уставшими от работы пальцами. - Да уж, конечно. Князь Болконский так не поступил бы. Потому и в Бонапарты не вышел, А я выйду. Вот он, мой Тулон. - Ленточкин снова кивнул на чудесный шар. - Я с этой точкой опоры тот, другой шар, куда более объемный, перевернуть смогу. Эх, надо было вас тогда ходулей посильней шарахнуть. Всего шесть ночей у шара провел. А теперь придется отсюда ноги уносить. Ничего, и того, что имеется, для моей идеи хватит. Он похлопал себя по груди, остановившись у черного зёва галереи. Поднес ко рту руку, лизнул ладонь - она вся сочилась лопнувшими кровавыми мозолями. Но внимание госпожи Лисицыной привлекли не мозоли, а странная длинная полоска, блеснувшая в пальцах Алексея Степановича. - Что это у вас? - Это? - Он показал узкий клинок, весь усыпанный ослепительными точками. - Напильник с алмазной крошкой. Ничем другим платино-иридий не возьмешь. У добрейшего Лямпе позаимствовал. Он, конечно, совершеннейший болван, но за идею ядерного делителя и за анализ метеоритного вещества ему спасибо. Полина Андреевна про идею не поняла, и про "метеоритное вещество" тоже, но спрашивать не стала - только теперь увидела, что в результате своего якобы случайного перемещения по пещере Ленточкин перегородил ей единственный путь к отступлению. - Меня тоже убьете? - тихо спросила она, зачарованно глядя на сверкающий напильник. |
