|
- А обратно мне плыть только через четыре дня. Искренность красивой молодой дамы не рассердила Коровина, а скорее развеселила. - Так я для вас вроде аттракциона? - спросил он, улыбаясь уже полноценно, а не в четверть силы. - Нет-нет, что вы! - испугалась легкомысленная гостья, да сама и прыснула. - То есть, разве что в самом уважительном смысле. Нет, правда, мне рассказывали про вас совершеннейшие чудеса. Грех было бы не воспользоваться случаем! А дальше, расположив к себе собеседника откровенностью, Полина повела беседу по законам правильного обхождения с мужчинами. Закон номер один гласил: если хочешь понравиться мужчине - льсти. Чем мужчина умней и тоньше, тем умней и тоньше должна быть лесть. Чем он грубее, тем грубее и похвалы. Поскольку доктор Коровин был явно не из глупцов, Полина Андреевна принялась плести кружева издалека. Внезапно посерьезнев, госпожа Лисицына сказала: - Очень уж вы меня интригуете. Хочется понять, что вы за человек. Зачем наследнику коровинских миллионов тратить лучшие годы жизни и огромные средства на врачевание безумцев? Скажите, отчего вы решили заняться психиатрией? От пресыщенности? От пустого любопытства и презрения к людям? Из желания покопаться холодными руками в человеческих душах? Если так - это интересно. Но я подозреваю, что причина может оказаться еще более яркой. Я вижу по вашему лицу, что вы не пресыщены... У вас живые, горячие глаза. Или я ошибаюсь, и это в них одно только любопытство светится? Дайте мужчине понять, что он вам бесконечно интересен, что вы одна видите, какой он единственный и ни на кого не похожий, уж не так важно, в хорошем или в плохом смысле - вот в чем, собственно, заключается смысл первого закона. Надо сказать, что особенно притворяться Полине Андреевне не пришлось, ибо она вполне искренне полагала, что каждый человек, если как следует к нему приглядеться, в своем роде единственный и уже оттого интересен. Тем более такой необычный господин, как Донат Саввич Коровин. Доктор пытливо посмотрел на посетительницу, словно приноравливаясь к произошедшей в ней перемене. Заговорил негромко, доверительно: - Нет, психиатрией я занялся не от любопытства. Скорее от отчаянья. Вам в самом деле интересно? - Очень! - На медицинский факультет я пошел из юношеского нарциссизма. Первоначально не на психиатрическое отделение, а на физиологическое. В девятнадцать лет воображал себя баловнем Фортуны и счастливым принцем, у которого есть всё, чем только может обладать смертный, и хотелось мне лишь одного: найти секрет вечной или, если уж не вечной, то по крайней мере очень долгой жизни. Среди богатых людей это довольно распространенный вид мании - у меня и сейчас имеется один подобный пациент, в котором нарциссизм доведен до степени патологии. Что же до меня самого, то двадцать лет назад я мечтал разобраться в работе своего организма, чтобы обеспечить как можно более продолжительное его функционирование... - Что же вас свернуло с этой дороги? - воскликнула Лисицына, когда в речи доктора возникла небольшая пауза. - То же, что обычно сбивает чрезмерно рациональных юношей с заранее рассчитанной траектории. - Любовь? - догадалась Полина Андреевна. - Да. Страстная, не рассуждающая, всеохватная - одним словом, такая, какой и должна быть любовь. - Вам не ответили взаимностью? - О нет, меня любили так же пылко, как любил я. - Отчего же вы говорите об этом с такой печалью? - Оттого что это была самая печальная и необычная из всех известных мне любовных историй. |
