Ехали они на полевую биостанцию Тамары Крецу. Больше Тимуру податься было некуда.

Филатов, правда, предложил ему другое прикрытие — пойти работать на ФСБ. И даже упомянул слова, которые произнес кто‑то из высокого чекистского начальства, имея в виду Гарина:

— Такие люди нам нужны. Очень нужны.

Филатов попытался развеять убеждение Тимура, будто вся власть скопом продалась мафии на корню и заставляет людей страдать нарочно ради собственного обогащения.

Как это часто бывает с людьми его профессии, он доказывал, что самые честные и разумные люди собраны в ведомстве тайной полиции, и они лучше всех знают, что нужно государству, о благе которого они неусыпно заботятся.

Гарин слушал все это скептически крайне и в другое время нашел бы что ответить — но сейчас это было неуместно: все‑таки Филатов его спас. И Тимур даже изобразил некоторый интерес, когда майор заговорил о том, что ФСБ собирается не только выявлять и ловить организаторов кровавой манифестации, но и расследовать злоупотребления чиновников, которые к ней привели.

— Начать можно с малого, — заметил Филатов, как бы между прочим. — Тут совсем недалеко есть ГАП, и по нашим данным, воруют там по‑страшному. Но куда уходит продукция и кто это дело прикрывает, пока неизвестно. Присмотрись потихоньку — может, и нароешь чего‑нибудь. Ты ведь это умеешь.

Гарин кивнул неопределенно, а Филатов пожал плечами и произнес:

— Ну, как знаешь. Телефон мой помнишь. Будет что сказать — звони.

Мотоцикл с ревом умчался обратно в Москву, а Тимур пешком пошел через лес по тропинке, по обочинам которой на деревьях изредка встречались фанерные указатели с надписью «Биостанция».

26

Первыми Тимуру встретились, однако, не биологи, а голые девушки в количестве двух — одна красивая, другая не очень.

— Ой какой мужчинка! — произнесла некрасивая и спросила у подруги: — Как ты думаешь, его можно потрогать?

— Думаю, можно, — ответила красивая.

— Вы кто? — поинтересовался Гарин, когда девушки приблизились к нему вплотную с явным намерением потрогать.

— Мы русалки местные, — сообщила некрасивая. — Защекочем до икоты и на дно уволокем.

— Уволочем, — поправила красивая.

— Не надо меня щекотать, — попросил Тимур.

— Не бойся, мы тебя не больно защекочем, — сказала красивая. — И Таньку не слушай. Мы не русалки. Мы нимфы. Или добрые феи — как тебе больше нравится.

Умеем творить чудеса и одаривать прохожих любовью.

— Мне больше нравится на биостанцию попасть. Неприятности у меня. Так что не до любви.

— Убегаешь что ли от кого‑то?

— А что, так заметно?

— Заметно. Вид у тебя какой‑то убегающий…

— Ну, раз вы меня так быстро раскусили…

— Мы тебя еще не кусали. Но вообще‑то тебе не на биостанцию надо, а к нам в табор. Там точно никто не найдет.

Эта идея заинтересовала Тимура. Он уже слышал кое‑что о таборе, но не особенно много, потому что занимался большой политикой. А теперь появилась возможность поглядеть на это чудо природы изнутри — все равно ведь делать нечего. К тому же в таборе он будет не так заметен, как на биостанции, особенно если отрастит бороду по совету майора Филатова.

Пожалуй, лучше будет вообще пройти мимо биостанции. Его связь с Тамарой Крецу — не такой уж большой секрет, и очень возможно, что его станут искать у нее под крылышком. А табор — это субстанция аморфная, размазанная по большой территории, и чтобы кого‑нибудь там найти, нужна войсковая операция, а у властей нынче с войсками беда.