— Он оставил тебе сообщение, — ответила Джулия.

— Оно показалось мне весьма загадочным, но он ничего не объяснил. Просто сказал, что ты поймешь. Он просил тебя прекратить переписку с его семьей.

Адам ощутил, как его охватил внезапный холод. Он молчал, лишь всматривался в темную долину реки, где дождь барабанил по угрюмым водам.

— Адам? — обратилась к нему Джулия.

В голове Адама внезапно возник образ свисающей с высокой перекладины петли.

— Что он сказал? — выдавил он.

— Он сказал, чтобы ты прекратил переписку с его семьей. Это не кажется тебе странным? Мне — очень. И вообще, семья Старбака в Бостоне, так как же ты можешь с ней переписываться? Мне говорили, что люди как-то переправляют на Север письма, но уверена, что не могу представить, как ты ввязываешься в подобные проблемы, просто чтобы написать преподобному Элиялу Старбаку. И Нат еще сказал, что всё объяснит, как только сможет, но о том, когда это может произойти, он тоже говорил загадками.

— Боже ты мой, — Адам содрогнулся от захлестнувшего его ужаса.

Он представил стыд своего отца, когда тот узнает, что сын предал Виргинию. Но как это выяснил Старбак? Это Джеймс ему написал? Другого объяснения быть не могло. Как еще он мог узнать? И если знал Старбак, то кто еще?

— Где Нат? — спросил он Джулию.

— Не знаю. Откуда мне знать? — по правде говоря, почему-то Джулия вбила себе в голову странную мысль, что Старбак пересек линию фронта, но поскольку источником этой идеи была Салли Траслоу, она полагала, что не стоит об этом упоминать.

Джулия в конце концов набралась мужества и навестила Салли, подойдя к ее дому, вооружившись библией и полным саквояжем трактатов, живописующих жуткие ужасы ада, ожидающие грешников, но этот визит неожиданно превратился в наполненное смехом и радостью утро, когда вместо того, чтобы попытаться обратить девушку к Господу, Джулия получила удовольствие, рассматривая принадлежащую Салли коллекцию платьев и шалей.

Они болтали о батисте и шамбре, и можно ли заменить тарлатаном тюль для вуали, и Джулия пощупала шелковые и сатиновые платья Салли, а после охватившего город липкого страха подобные разговоры об оборках и безделушках принесли облегчение.

Религиозные убеждения Джулии были оскорблены лишь энергичными планами Салли устроить святыню спиритуализма в задних помещениях дома, но явный цинизм Салли и ее честное описание того, как она планирует обманывать клиентов, вызвали в результате у Джулии скорее веселье, чем неодобрение.

Джулия была тронута и заботой, которую Салли проявляла по отношению ко Старбаку, она разволновалась, когда Салли упомянула, как Старбаку нравится Джулия. Всё это было странно, слишком странно, чтобы объяснить Адаму, который наверняка разразился бы праведным гневом даже только при мысли о том, что его невеста посещает одну из ричмондских куртизанок, хотя на самом деле дом Салли внешне выглядел столь же респектабельно, как и любой другой в Ричмонде, и гораздо чище большинства остальных.

Но Джулия не могла рассказать Адаму об этом визите, так же как не могла бы рассказать и матери.

— А имеет значение, где находится Нат? — спросила она Адама.

— Полагаю, что нет, — Адам неловко дернулся, его шпоры и ножны тихо клацнули на фоне грохота дождя и завывания ветра.

— Так что же означает это сообщение? — со всей прямотой спросила Джулия. Ее любопытство только выросло из-за реакции Адама, который, по ее мнению, повел себя как-то странно виновато.

Адам покачал головой, но потом нерешительно высказал объяснение.

— Я писал туда, — медленно и не совсем внятно произнес он. — Откуда приехал Нат.