Трудно обижаться, если это в той или иной степени имело место в тот или иной период жизни.

– А я подумал было, что ты отметила только мой острый ум и интеллигентность.

– Нет, ты выглядел законченным плейбоем. – Дэни явно не подозревала, что ее откровения глубоко ранят Шейна. Отправив в рот очередную ложку мороженого, она продолжила: – Но дело в том, что верхние слои начали почти сразу спадать. – Она снова поднесла деревянную ложку ко рту и аккуратно облизала ее. Все ее движения были очень эротичными.

– Дэни.

Она еще раз лизнула ложку. Шейн бессознательно подвинул ее поближе, а потом и вовсе посадил себе на колени.

– Шейн…

Он скользнул ладонью вверх по ее спине, и она выгнула спину под его прикосновением, хотя не забыла поправить юбку, чтобы не обнажить колени. Противоречие между этим ее действием и затвердевшими сосками, выпиравшими под свитером, сверх меры будоражило чувства.

Шейн водил рукой по ее спине – вверх до шеи и снова вниз, с каждым разом все ниже…

И внезапно он догадался о причине ее скромности.

Можно было с большой степенью вероятности предположить, что на ней опять не было нижнего белья.

Дэни в очередной раз лизнула ложку, и его пронзила дрожь от удовольствия, которое он получал всего лишь от созерцания этого. Ему очень хотелось задрать ее юбку и посмотреть, действительно ли на ней нет трусов.

– Это так? – спросила Дэни, поднося к его рту ложку с мороженым.

– Что? – Шейн не понял, о чем она спрашивала.

– Я спросила, все ли твои женщины видят тебя насквозь?

– Надеюсь, нет. – Его рука скользнула на талию и вниз, оглаживая бедра. Никаких трусиков.

– А я вижу, – прошептала Дэни. – Я вижу всего тебя насквозь. От внешнего слоя до внутреннего, где ты милый, забавный и ловкий. Этот слой мне больше всего нравится. К такому выводу я пришла еще тогда, в кладовой.

– А я думал, тебе тогда больше всего понравилась омела, – невнятно сказал он внезапно охрипшим голосом, продолжая гладить ее бедра, талию, ягодицы.

Нет, трусики нигде не прощупывались. Куда же подевались голубые стринги?

Шейн никак не мог отделаться от мысли, что стоит ему задрать ее юбку, и откроется нечто, с чем мороженое, не идет ни в какое сравнение.

А сидевшая на нем Дэни никак не могла не заметить все, что происходило с его телом…

– Омела, – пробормотала она. – Это было забавно. – Дэни проглотила кусочек мороженого и слегка сместила зад, чтобы ощущать своей сокровенной частью его стержень.

Да, Дэни ничего не упустила. Она все понимала.

– И поцелуи, – добавила она. – Это тоже был очень хороший слой.

Она протянула ему ложку с мороженым. Когда Шейн открыл рот, она тоже смешно открыла свой, что вызвало у него улыбку, хотя он уже был твердым как камень.

– Но у меня остались некоторые сомнения…

– В чем? – поинтересовался он.

– Как ты думаешь? – Дэни прикусила нижнюю губу, и ему сразу захотелось сделать то же самое. – Может быть, это объясняется простым выбросом адреналина в кровь? Это… влечение? Что ни говори, а адреналина там было много.

– Ты и впрямь думаешь, что это произошло между нами из-за адреналина?

– Ну, такое ведь возможно, правда?

Возможно, конечно. И ему хотелось бы, чтобы это было именно так, и никак иначе. На самом деле было бы отлично, если бы все это объяснялось только выбросом адреналина.